Темный аншлаг
Шрифт:
Помахав лампой достаточно долго, Брайант наконец завернул за угол.
И оказался в дюйме от белого лица с вытаращенными глазами. Он закричал, лицо под маской закричало, и Брайант в ужасе выронил лампу.
К счастью, у нее оказался надежный фитиль, так что горящее масло не расплескалось вокруг, но огонь все равно погас. Целую минуту Брайант потратил на то, чтобы дрожащими пальцами нащупать лампу в темноте и снова зажечь, и тогда увидел, что сидит на полу напротив простершегося во всю стену зеркала.
Откуда-то сверху, из-под самой крыши, он услышал звук стучащих по стальным ступеням ботинок и хлопок металлической
30
Триста
Утро четверга свидетельствовало о ночной бомбардировке, но центральные улицы Лондона по большей части остались невредимы. Мэй встревожился, обнаружив, что уже издержал недельную норму продуктов, за вычетом лишь свиного сала. У него не было ни малейшего представления о том, куда его деть, разве что обменять на что-то съестное. На оборотной стороне последней страницы его продовольственной книжки значился список с мистическими серийными номерами и правительственное сообщение, гласившее: «Никоим образом не используйте данную страницу до специальных указаний». Это резюмировало отношение властей ко всему происходящему.
Но, похоже, никто не обращал на это внимания. По приблизительным оценкам, в 1939 году недоедала по крайней мере четверть населения Англии. Ныне в семьях тщательно следили за питанием, выискивая овощи, какие вряд ли когда-либо видели или употребляли раньше.
Мэй гордился своей спортивной фигурой, но начал набирать вес. Его тетушка в буквальном смысле слова перенесла фронт военных действий на кухню. Всю ночь она ублажала любимого племянника малоаппетитными блюдами из шинкованной капусты, шпината, свекловицы и репы. Кормила его отвратительного вида картофельными оладьями и супами из рыбьих голов, приправленными щавелем и тертым мускатным орехом, взбивала пюре из пилюль для улучшения пищеварения с сельдереем и каштанами, обильно смазывая его жиром или добавляя для густоты нутряного сала. Однажды вечером она готовила некое экспериментальное варево, смешав кору вяза со сгущенным молоком, от чего с обеденного стола полностью сошла полировка, и ей пришлось несколько недель натирать его поверхность карполом, дабы восстановить блеск.
– Почему бы тебе не пойти и не купить нам пару чашек кофе, пока я закончу здесь дела? – распорядился Брайант, когда его напарник появился на работе. – Чай закончился, а братья Карлуччи весь свой распродали. Захвати заодно пару батских булочек.
– Мне крайне стыдно, – заметил Мэй, – но, боюсь, у меня не хватит денег. Я уже истратил свое жалованье за первую неделю.
– Понятно: из кожи вон лез, поражая воображение девчонок. Полагаю, придется выдать тебе аванс. – Брайант полез в карман своих широких шерстяных брюк. – Здесь десять шиллингов. Не беспокойся, что стал должником. Я трачу зарплату, которую мне не выплатят еще лет шесть после моей смерти.
– Спасибо огромное. Бидл говорит, прошлой ночью ты видел призрака.
– Конечно, но не хочу, чтобы ты так его называл. На самом деле я загнал его на крышу. Когда я туда поднялся, то наткнулся на удивленного добровольца пожарной охраны, сидевшего на вентиляционной трубе. Он сказал, что видел, как кто-то вылетел из двери, метнулся к краю крыши и пропал. Когда он подбежал к выступу и посмотрел вниз, там никого не оказалось. Словно тот просто растворился в воздухе. Когда я поднялся, бедный парень решил, что ему это привиделось.
– Куда все-таки он мог деться?
– Черт побери, не знаю. Здесь даже окна, в которое он мог бы залететь, нет. Ничего, кроме отвесной кирпичной стены, откуда лететь с огромной высоты прямо на улицу. Я послал Кроухерста обследовать все вокруг. Но меня больше беспокоит то, что твоя хористка, войдя, заперла дверь изнутри и тем не менее эта тварь возникла прямо у нее за спиной.
– Ты хочешь сказать, наш незнакомец умеет проходить сквозь двери и исчезать, спускаясь по стенам, будто вампир?
– Нет, это ты говоришь. Я вижу по движению губ. Сходи за кофе.
Мэй ушел и добыл кофе, но некий зловещий образ, материализовавшийся в ванной комнате, когда там находилась полураздетая девушка, неотступно следовал за ним.
– Мне кажется, моя обязанность – предложить Бетти защиту полиции, – сказал он, вернувшись.
– Хм. Я так и думал, что ты это предложишь. Я учу тебя подсказками, видишь. Понаблюдав, как ты общаешься с противоположным полом, можно написать труд по антропологии. И досаднее всего, ты сам этого даже не осознаешь.
Мэй пожелал сменить тему. Он проживал у тетки потому, что пристрастие его отца к противоположному полу разрушило их семью, и всерьез опасался пойти по его пути. Поставив чашки с кофе на стол, он заглянул Брайанту за плечо.
– Что ты нашел?
– Цюрих. Они объявились накануне вечером. Швейцарцы чертовски оперативны, хотя, безусловно, веры им нет.
– Что произошло в Цюрихе?
– Мы отслеживали движение денег, – объяснил Брайант. – На финансирование постановки. Из банка Ллойда в Лондоне, через континент, с выходом на нейтральную территорию.
– И ты обнаружил это отсюда? Потрясающе.
Брайант за минуту изучил телетайпную ленту и выделил несколько адресов.
– Постановку представляет финансовая группа, зарегистрированная в Виктории под названием «Триста интернешнл». – Он развернул еще одну ленту и аккуратно сложил ее. – Послушай-ка. Банк зарегистрирован в Цюрихе, но владеют им греки. Центральноевропейский офис находится в Афинах. Другие компании группы занимаются грузоперевозками, автомобильными запчастями, недвижимостью, всяким прочим – и вот ряд театров. Грузоперевозки и театры – странное сочетание, ты не находишь? Мне нужна вся информация о деятельности группы, но пока удалось нащупать лишь общий контур, а этого мало. Я говорил с одним чинушей из офиса в Виктории, но он был не слишком разговорчив. Что может заставить судоходного магната вкладывать деньги в театр?
Незадолго до смерти в одном из интервью Артура Брайанта расспрашивали о его первом расследовании. Он заявил интервьюеру: «После окончания военных действий в тысяча девятьсот сорок пятом году около пятой части театров было разрушено или находилось в непригодном состоянии вследствие бомбардировок. Остальные были скуплены одним-единственным синдикатом. Старые театральные объединения и их особый образ жизни – жизни, которую мы вели во время войны, почти тут же исчезли». Интервьюер делал вид, что записывает, но его интересовала лишь тема убийств.