Темный день. (Дилогия)
Шрифт:
— С яркими подробностями? Я стану задавать наводящие вопросы, чтоб ты ничего не забыл.
Он развернул свиток и пробежал глазами строчки.
— Я тут, пока суть да дело, набросал примерный план своей будущей речи, которую произнесу на Ученом Совете. Постараюсь, разумеется, ничего не упустить, подчеркнуть свою роль в изучении душевных болезней…
Он перевел взгляд, полный нетерпения, на Дарина.
— Долго ли ты еще намерен отдыхать и набираться сил?
— Нет, — сказал Дарин, мечтая отвязаться от честолюбивого монаха. — Пройдусь по саду, яблонями
Ниал со вздохом свернул свиток.
— Буду ждать тебя, брат Дарин, на скамье под навесом.
— А я как же? — беспокойно спросил раб Басиянда. — Отчего господину ученому монаху мое помешательство неинтересно? Отличное помешательство, такое не каждый день встретишь! — он поспешно забежал вперед и, размахивая руками, с жаром принялся объяснять: — Я воображаю себя рабом, и не каким-нибудь там захудалым обычным невольником, а рабом-воином! Я сражался с людоедами… отважно укусил за ногу одного из них, я с драконидом разговаривал… вы, господин ученый монах, в своих бумагах не пишите, что это драконид был, вы напишите «дракон» — посоветовал он. — Совсем другое дело будет, правда?! Мало кто похвастаться может, что с драконом беседу вел, а я…
— Есть у нас такой душевнобольной, — отмахнулся брат Ниал.
— А подробности? — отчаянным голосом вскричал Басиянда. — Разве этот душевнобольной столько подробностей поведает? А я — могу! Много красочных ярких подробностей! — с жаром посулил он. — Ты, господин, только скажи, какие подробности тебе нужны, а уж я постараюсь! Я вспомню! Я все вспомню!
— Да-да, — рассеянно отозвался монах. — Ну, как-нибудь, брат Басиянда, я побеседую и с тобой. А еще лучше — пришлю одного из своих помощников и он…
— Господин ученый монах, не нужно помощников! Я желаю с тобой беседу вести, и чтоб ты мои слова записывал в свиток, — раб бросил выразительный взгляд на Дарина, требуя поддержки. — Вот и мой господин тоже говорит, что так будет гораздо, гораздо лучше! А еще я могу поведать про короля-демона!
Когда брат Ниал, наконец, удалился, Дарин с досадой спросил:
— Ты что, Басиянда, сдурел, что ли? Про драконида ему рассказываешь, Кехелуса приплел зачем-то! Ты, гляди, про амулет не брякни, иначе я тут же тебя к брату Чиваге на принудительные процедуры погоню, понял?! Он тебе сначала холодные обливания устроит, а потом в саду копаться заставит…
Верный раб отвесил поклон.
— Не брякну, господин!
— А зачем тогда болтаешь?
Басиянда застенчиво опустил глаза.
— Очень хочется прославиться, господин. Мечтаю!
— Прославиться?!
— Знаменитый сумасшедший — это так уж плохо, господин! — смущенно сказал раб. — Слава… и работа такая приятная: сиди себе, да яркие подробности вспоминай!
Подумав о славе, Басиянда пришел в самое приятное расположение духа и предался мечтательству.
— Господин, — почтительно говорил он, следуя за Дарином, который рыскал по саду, то и дело поглядывая на высокую стену. — Как только мы прибудем в твой мир, господин, тебе следует первым делом вознаградить своего верного раба за усердие,
Басиянда пошевелил пальцами, изображая блюдо, которое надлежало изготовить повару.
— После, разумеется, следует подумать и об ужине, — соловьем заливался он. — Помнится, один купец, у которого я весьма недолго был рабом, к ужину непременно заказывал жареную курицу, теплые лепешки и…
— Басинянда, заткнись! Ты мне думать мешаешь, — Дарин остановился и снова взглянул на стену. Мороков не было видно, но в том, что они находились где-то рядом, сомневаться не приходилось. — Скоро вечер, если я отсюда не выберусь, все пропало! Я не попаду домой, Дадалион отправится разыскивать Тесса…
Он тяжело вздохнул.
— С чего он взял, что Тесс будет его слушать? Торговаться с ламией… блин, да он его в кучку золы превратит — и все дела!
— Беспокоится за тебя, господин, — пояснил Басиянда, отвлекаясь от красочного описания жареной курицы. — Я случайно разговорчик один подслушал… подметал двор, а господин Дадалион с господином Фендуляром разговаривали.
— Случайно подслушал? — проворчал Дарин. — Ну, и о чем они говорили?
— О том, как повелителя ламий убедить не уничтожать тебя! — охотно сообщил раб. — Долго они рассуждали! Господин Дадалион ламию боится…
— Кто его не боится? — буркнул Дарин.
— …но за тебя, господин, он боится еще больше!
Дарин свернул на боковую тропинку, посыпанную мелкими разноцветными камушками. Они с Басияндой обошли монастырский сад уже несколько раз, временами Дарин замечал между деревьями брата Ниала: ученый монах то беседовал с кем-то из обитателей монастыря, то сидел на лавочке, поспешно строча что-то в свитке и нетерпеливо озираясь по сторонам. Однако Дарин был начеку и исчезал прежде, чем брат Ниал успевал его увидеть.
— Смеркается, господин, — проговорил раб, поглядывая на темнеющее небо. — И если тебе, господин, не удастся отправиться в свой мир, то самое время позаботиться об…
На тропинке показался человек: щуплый и невысокий, с беспокойно бегающими по сторонам светлыми глазами. Дарин уже встречал его в саду, успел познакомиться и кое-что о нем знал. Когда-то Магиан подавал большие надежды, прилежно изучал труды великих волшебников и обещал стать незаурядным чародеем. Никто не знает, что произошло дальше, но в один прекрасный день он явился к самому господину Схипхолу, главе Гильдии магов Лутаки с жалобой на своих собственных кур. Магиан утверждал, что они замышляют против него что-то недоброе: весь день кудахчут, но при его появлении тут же замолкают и делают вид, что не понимают человеческого языка. Господин Схипхол отправил дежурного мага выяснить, в чем дело, а вскоре после этого чародей Магиан отправился на длительное лечение в далекий горный монастырь. Чародей давно прошел курс лечения, но к пернатым до сих пор относился с большим предубеждением.