Темный день. (Дилогия)
Шрифт:
— Ну, это, как бы это сказать, второе место… чистое серебро!
Он откинул крышку, посмотрел, пожевал губами, раздумывая, и нехотя передал коробку Гингеме.
— Под твою ответственность, — сказал технолог и тяжело вздохнул. — Иначе, знаешь, большие неприятности у меня будут! Огромные!
Она убрала коробку в сумку и щелкнула замком.
— Не будет, — твердо пообещала Гингема. — Верну! Ты меня знаешь! Занятия проведем — и сразу же привезу в полной сохранности, — она похлопала по сумке. — Вот вместе с аспирантом и приедем. Он — человек
Дарин при этих словах преисполнился гордости.
— Привезем! — как можно внушительней сказал он. — Не переживайте.
Главный технолог убрал две коробки с призами в сейф, тяжелая стальная дверца захлопнулась.
— «Вызов дракона», это, конечно, хорошо, — проговорил «морж», возвращаясь к столу. — Интересное занятие! А ну, как он… хе-хе… а ну, как он на самом деле прилетит? — неожиданно спросил он. — В кино вон часто показывают!
Гингема замерла.
— Что?! — не веря своим ушам, переспросила она.
— Что?!
«Морж» слегка покраснел.
— Дочка у меня фильмы такие смотреть любит, ну, и я вместе с ней иной раз… про эльфов да гоблинов, — не глядя на гостей, проговорил он. — Ну, насмотришься, потом и думаешь — может, и вправду все это есть?
Гингема покосилась на Дарина, тот сидел с непроницаемым лицом.
Она снова принялась протирать шарфом стекла очков.
— Это, видишь ли, мифы… сказки, — осторожно начала Гингема. — А кино… сам понимаешь, в кино чего только не покажут! Как можно этому верить?! Вот я уже тридцать лет преподаю мифологию — и за это время ни одного эльфа, ни одного гоблина так и не встретила. Ну, если студентов-первокурсников не считать, конечно… вот где гоблины-то!
Дарин закусил губу, но по-прежнему хранил молчание.
«Морж» передвинул на столе папки с бумагами и смущенно хмыкнул.
— Я, как бы это сказать, тоже так думаю, — он перевел взгляд за окно: по высокому летнему небу плыл караван легких белоснежных облаков. — Но, может, все-таки… может, где-то далеко? В Африке или еще где?
Он с надеждой посмотрел на Дарина, тот улыбнулся и пожал плечами.
Гингема надела очки и, глядя на «моржа» сквозь розовые стекла, решительно заявила:
— Я твердо убеждена, что ни драконов, ни эльфов, ни фей на свете не существует! Совершенно точно знаю, что оборотней, магов, гномов с лепреконами и нетопыря номер пять быть не может! Все это выдумки, с научной точки зрения, никакой критики не выдерживающие!
Она посмотрела на Дарина и добавила:
— Кобольдов, кстати, тоже не существует!
Главный технолог задумчиво подергал себя за ус.
— А кобольды, я извиняюсь, это кто такие будут?
Гингема задумалась на мгновение, подбирая слова:
— Это… это… зверьки такие… на собак похожи. Питаются крысами… ну и тем, что в чужом холодильнике найдут.
— «Зверьки»?! — недоверчиво переспросил Дарин. — Зверьки? Ага…
— М-да, — неопределенным тоном произнесла Гингема и поднялась. — Ну, пора нам. Спасибо тебе за помошь! Практическое занятие теперь непременно проведем: дело нужное,
И они покинули фабрику.
На улице Дарин и Гингема сразу же окунулись в знойный летний полдень. Пахло нагретой листвой, мокрой землей с только что политых газонов, неподалеку под синим зонтиком бойко торговала мороженым продавщица — круглая, румяная, похожая в своем белом халате на снеговика.
— Гм… ты вот что, — немного смущенно проговорила Гингема, направляясь к машине. — Ты, пожалуйста, не говори Тохте, что я назвала его зверьком, хорошо? Не скажешь?
— Не скажу, — пообещал Дарин, представляя себе, как отреагировал бы на подобное оскорбление кобольд. — А удачно пока что все складывается! Вот и ножницы серебряные достали!
— Ничего, — успокоила его Гингема. — Станем последний ингредиент добывать, вот уж тут, я думаю, нахлебаемся…
Она поправила сумку, висевшую на плече, и добавила:
— А, может быть, и раньше…
До машины оставалось всего ничего, когда слова Гингемы неожиданно возымели пророческое действие.
…Конечно, будь с ним Тохта, потомок бесстрашных воинов, дело бы приняло совсем другой оборот: уж он бы издалека учуял и предупредил бы людей, чтоб были начеку.
Но Тохта находился далеко: сидел в квартире Гингемы и, как пить дать, занимался сочинительством: строчил жизнеописание ловкого и опасного кобольда-одиночки. Каждый раз, когда Тохта, с подчеркнутой скромностью, вручал листок с новой главой Дарину, тому приходилось делать над собой нешуточное усилие, чтоб не засмеяться. Смеяться же нельзя было ни в коем разе: самолюбивый автор мог и обидеться.
Но, хоть в сочинительстве Тохта был не очень искушен, зато в определении всякой нечисти равных ему не было. Но ни Дарин, ни Гингема, чутьем кобольда, конечно, не обладали, а потому, на человека, идущего им навстречу, особого внимания не обратили.
Неприметного вида мужчина, в темных брюках, светлой рубашке и черной куртке почти поравнялся с ними и тогда только Дарин почувствовал что-то неладное. Он поднял голову, вгляделся пристальней и вдруг похолодел: вспомнил, что видел совсем недавно этого человека, и не просто так видел, а в компании упырей!
— Алла Все… — начал он. — Гингема! Назад! Это вурдалак!
Тохта, когда про эту нежить рассказывал, говорил, что двигаются вурдалаки быстро, можно сказать, даже стремительно, так что человеческий глаз порой и увидеть это движение не может. Дарин это выслушал и к сведению принял, но о том, что это умение передается и обращенным, не догадывался. Тем более, что Тохта его немного успокоил, сказав, что до настоящих вурдалаков обращенному человеку все-таки далеко. В заключении, кобольд, ухитряясь смотреть на приятеля свысока, солидным тоном бывалого солдата, посоветовал времени даром не терять, а готовиться к скорой встрече с упырями — хотя бы морально. Дарин считал, что морально он уже готов, но, как выяснилось, считал так совершенно безосновательно.