"Тёмный фаворит" Особый случай
Шрифт:
говорит один мой друг, - раздался голос
Лавровского. - Да не шепчитесь вы, я давно не
сплю. А нет ли у этого Каина брата Авеля? Тьфу,
совсем зарапортовался. Саня, не знаешь, кем
приходится этому Карлу восходящая звезда
московского уголовного мира Адька Бешеный, в
миру Адольф Краузе?
– Тоже мне, звезда, - фыркнул Соколов. -
Портяночник.
– Не скажи, Саня. Серьёзные люди на
Хитровке считают иначе.
347
Соколов
раздобыть на Хитровке и в других московских
трущобах такие ценные сведения, которыми
сыскное не располагает:
– Да? Тогда я мигом в адресный стол
сбегаю, подниму листок Карла. На Адьку-то
карточка имеется...
– Подожди, Саня, - остановил его Малинин.
– Ты помнишь, как описывали швейцар и
коридорный того, кто вместе с Краузе был
вечером у Неустроева?
– Само собой.
– Маленький, сутулый, в очках. Правильно?
– Ну, вы и хват, Сергей Сергеевич! Всё
разведали. Непременно надо вам в сыскное
возвращаться. От судьбы не уйдёшь, а вам видать
на роду написано самого Ивана Дмитриевича
Путилина превзойти.
От
такого
комплимента
Малинин
засмущался:
– До первейшего российского сыщика всем
нам далеко... Но кое-что интересное я сегодня,
действительно, выяснил, например, что сутулого
этого зовут...
– Ляйхенфауст Фридрих-Иоганн, - закончил
за него Лавровский. - Правильно нынче утром,
друг мой, сказал ты, что во всей этой афере с
фальшивыми финажками главный «дядя Фриц», а
не его беспутный племянник...
348
Часа два-три обсуждали они собранные
сведения, сравнивали их, спорили, гоняли
Соколова в адресный стол и на полицейский
телеграф, просили Степанова ещё разочек
порыться в его знаменитой картотеке. Выпили
при этом чашек по десять чая.
– Всё, - сказал Лавровский, вытирая
вспотевший лоб. - Мы свою часть дела сделали.
Теперь пусть охранка поработает.
– Правильно, - поддержал его Малинин.
– Их
забота дядю Фрица отправить к дяде на поруки.
В переводе с «картавого» на русский
«отправить к дяде на поруки» означало «посадить
в тюрьму».
– Серёжа, - поморщился Степанов. -
Неужели по-русски сказать нельзя? Далась вам
эта «феня».
– Не скажите, Василий Васильевич, -
Лавровскому, как и всегда, после трудного, но
удачно
завершившегося
дня,
хотелось
побалагурить. -
поэтичности не откажешь. Совершить побег -
звучит как-то скучно, по казённому. А вот «уйти
кукушку слушать» - совсем другое дело. И
образности в «фене» много. Возьмем, к примеру,
военных. Их на «картавом» кличут «масалками».
Довелось мне недавно по делам журнала в штабе
Московского
военного
округа
побывать.
Посмотрел я на тамошних полковников и
генералов: у одного голова трясётся, у другого
349
брюхо, как у бабы на девятом месяце, у третьего
рожа красная и с утра пораньше перегаром за
версту разит... Какие к чёртовой матери, это
военные? «Масалки» настоящие. Или взять
начальника железнодорожной станции. По «фене»
– «паша». Метко! Ведь любой из них себя с
подчиненными и пассажирами держит как паша
турецкий... Ох, заболтался я, что-то... Пошли,
друг мой, в охранное отделение. Надо
Скандракова порадовать. Нашли, мол, вчерашние
подозреваемые настоящего главного московского
блинника и всю его хевру.
– Поздно уже, - возразил Малинин. - По
домам, наверное, все давно разъехались, спят.
– А пусть найдут и разбудят! Нечего им
было нас вчера ночью тревожить. Тебе-то, только
выспаться не дали, а вот мне..., - Лавровский
замолчал, мечтательно улыбаясь. Потом, уже
серьёзным голосом сказал. - Ты, друг мой,
охранку и жандармов зря недооцениваешь. У них
возможности поболее наших. Могут и сами на
блинопёков выйти и дров наломать. А у меня
мыслишка одна появилась, как «дядю Фрица» с
поличным прихватить.
Глава 13
«ДЯДЯ ФРИЦ» И ЕГО ШАЙКА
Лавровский и Малинин ошибались. В
охранном отделении ещё не спали. Секретная
полиция давно следила за группой молодёжи
350
занимающейся распространением нелегальной
литературы. После того, как внутренняя агентура
сообщила, что на собраниях стал обсуждаться
вопрос о необходимости какой-нибудь громкой
акцией
заявить
царским
сатрапам:
«Революционная Москва жива!», решено было
организацию эту ликвидировать.
Весь день шли аресты, обыски, допросы.
Поздним вечером Скандраков и начальник
Московского
губернского
жандармского