Темный инстинкт
Шрифт:
— Марина Ивановна еще спит? Не вставала? — интимно понизив голос, поинтересовался Кравченко.
Пит что-то буркнул. Но когда Кравченко уже спускался по лестнице, не выдержал — окликнул:
— Вадим, подожди! Это.., такое дело… Ее вообще-то разбудить надо… Вернее, их. А я.., а мы…
Кравченко про себя усмехнулся: домочадцы остерегаются снова нарушить уединение вдовы. (В тот миг он был абсолютно уверен, что Шипов-младший, несмотря на свои вчерашние расстройства и разочарования, все-таки провел и эту ночь
— Д-да, пожалуйста. — Пит даже до вежливости снизошел. — Я не хочу туда к ним сам… И тетю Шуру не хочу просить… В общем, Марина сердится на нас. А когда она сердится…
Кравченко легко сбежал по ступенькам. Сердится… Пит скажет тоже, лучше б молчал. Он прошел по коридору, обогнал домработницу, уже катившую сервированный столик. В холле перед белыми дверями набрал в грудь побольше воздуха и громко постучал.
— Марина Ивановна, вы не забыли? Нам сегодня всем надо ехать, пора вставать! — Фраза вышла не ахти какой складной, но это от волнения. (Он и сам этому удивился: чего волнуешься-то? Баб, что ль, не видел?) Тишина.
— Марина Ивановна, пора. Вставайте. — Тишина. — Можно? — Он нажал на ручку, дверь подалась — открыто.
Тут из музыкального зала вышел Зверев. Держался он поодаль, но смотрел и слушал очень даже внимательно.
Кравченко открыл дверь и…
И едва не захлопнул. Сердце вдруг ухнуло куда-то вниз, вниз… А в ушах лупили и грохотали молотки какой-то чертовой кузницы: это хлопали об пол тарелки — заглянувшая в спальню домработница не смогла удержать их в руках.
Спустя несколько часов, когда Кравченко уже давал показания, его беседа с помощником прокурора, отраженная в протоколе допроса, выглядела примерно так:
— Расскажите, что произошло непосредственно перед тем, как вы обнаружили тело?
— Не произошло буквально ничего необычного. Это было просто утро — и все. Я встал, принял душ, оделся и…
— Сергей Мещерский, ваш знакомый, что делал он?
— То же самое, что и я — мы оба собирались в прокуратуру. К вам.
— А ночью он не покидал вашей комнаты?
— Без сомнения, не покидал.
— Откуда же вам это известно? Вы же спали. Или… нет?
— Я спал. Но если бы Сергей выходил, я бы это непременно услыхал. Я повторяю и настаиваю: Сергей всю ночь находился в комнате. И я тоже. Мы никуда не отлучались и не разлучались ни на минуту.
— Чрезвычайно длинный ответ на мой коротенький вопрос, Вадим Андреевич.
— Отвечаю как умею.
— Ну хорошо. Итак, сегодня утром, по вашим словам, вы отправились будить гражданку Звереву. Что же, она не в состоянии даже сама подняться в нужное время? У нее в спальне нет будильника?
— Меня попросили ее разбудить.
— Кто
— Петр Новлянский.
— А почему он сам этого не сделал?
— Он собирался мыть машину.
— Я читал его первый допрос после убийства Шилова.
Тогда гражданин Новлянский тоже, кажется, мыл свою машину. Какое странное тяготение к чистоте в то время, когда вокруг убивают людей. Вы не находите?
— Я заметил, что Новлянский очень аккуратен.
— Так, понятно. Ну, расскажите, что вы увидели, войдя в спальню гражданки Зверевой?
Пауза. Если бы этот допрос записывался на пленку, ее намоталось бы много, прежде чем снова зазвучал голос свидетеля — В. А. Кравченко: тусклый голос, лишенный всякого выражения. Голос человека, упавшего духом.
— Я увидел, что.., что она, гражданка Зверева, лежит на кровати.
— Опишите позу, в чем она была одета? Поточнее.
— Она была в ночной рубашке желтого цвета из какого-то блестящего материала. Красивые кружева… Она лежала на спине. Укрытая одеялом, нет — у нее только ноги были прикрыты… На ее лице я увидел подушку. Я понял, что этой подушкой ее и задушили.
— Вы очень догадливы, Вадим Андреевич. А вы сами что-нибудь трогали, перемещали какие-нибудь вещи, пока находились в спальне?
— Ничего не перемещал. На полу возле кровати валялся ее парик, я через него перешагнул. А дотрагивался я только до ручки двери.
— Однако ваши отпечатки обнаружены нами и на дверном косяке, и на подоконнике, и на прикроватном столике.
— Возможно, я до всего этого дотрагивался вчера утром, а не сегодня. Вчера мы все находились в спальне Марины Ивановны и при нашей общей беседе присутствовал " старший оперуполномоченный Сидоров.
— О чем же шла беседа?
— Я не готов отвечать на этот вопрос. Спросите об этом у сотрудника милиции.
— Хорошо, к этому мы вернемся позже. А что еще вы увидели в спальне?
— Еще? Задернутые шторы, на столике — чашка. Чай на донышке. Она таблетки запивала, видимо… Никакого особого беспорядка. Даже тапочки ее стояли очень ровно на ковре. Все было обычно, кроме.., этот ее поясок от халата…
— Минуту. О нем позже. Ключ, что с ним?
— Торчал в замке — она обычно запиралась изнутри.
— Но когда вы постучали, дверь оказалась незапертой?
— Да, я толкнул, и дверь открылась.
— В котором часу вы вчера вечером легли спать?
— В начале первого. Заснул около двух, наверное. Сергей тоже.
— Говорите за себя. Вы читали?
— Нет, просто лежал. Потом уснул — даже не заметил как. Устал. Вчера у всех нас был тяжелый день.
— А когда последний раз вы видели потерпевшую?
В котором часу?
— Вчера утром. Около одиннадцати.
— Она что, со вчерашнего дня почти целые сутки не выходила из спальни?