Темный кристалл

Смит Энтони Чарльз

Повелитель Гартимов отреагировал иначе, но не менее страстно. Подскочив к подножию трона, он настолько близко придвинул свою морду к морде Камергера, что их клюки почти соприкасались. Низким голосом Повелитель Гартимов произнес только одно слово:

— Хаакскееках!

Стоявшие в стороне Скексисы заволновались.

У Камергера не было выбора. Сейчас он не мог показать, что устрашился одного из самых торжественных вызовов Скексисов. Прошипев в лицо Повелителю Гартимов, держа скипетр высоко поднятым, он вернул вызов невероятно пронзительным воплем:

— Хаакскееках!

В этот момент

Распорядитель ритуалов вышел из состязания. Среди остальных наблюдавших Скексисов не было единого мнения по поводу мотивов его поступка. Одни утверждали, что его остановило врожденное чувство соблюдения церемоний. Другие спорили, что, не получив вызова напрямую, он решил избежать испытания «Хаакскееках!. И последней точкой зрения было то, что он делает политический расчет: он не мог рассчитывать на победу в борьбе с явно сильным Повелителем Гартимов и Камергером, чьи требования были законны. Выйдя же из борьбы на этом этапе, он мог бы утешиться вице-регентством при одном из победителей, и, таким образом, стать следующим в очереди на престол.

Как бы то ни было, Распорядитель ритуалов вышел на середину Тронного зала и стал отдавать распоряжения. Он кивнул Повелителю рабов, и тот вперевалку ушел готовить ритуал. Остальные, ожидая с нетерпением, переговаривались. В последний раз попытка «Хаакскееках! была засвидетельствована много веков назад

Повелитель рабов вернулся с двадцатью рабами, послав их в конец зала. Там они стали тянуть трос, спускающийся с высоко закрепленного ворота. В середине пола медленно поднялась каменная плита. И когда пол вокруг очистился, Повелитель отдал команду. Закрепив веревку, рабы перебежали через зал и стали выталкивать плиту, поддерживаемую стержнем, через арку. Вес камня был настолько велик, что на это ушло много времени. Скексисы возбужденно дергались и усмехались. Камергер и Повелитель Гартимов тайком наблюдали друг за другом уголками глаз. Камергер с неохотой положил скипетр обратно на трон.

Повелитель рабов отдал следующий приказ. Рабы вернулись в конец зала и взялись за другой трос, висящий параллельно первому. Из ямы, с которой сняли плиту, медленно появился огромный камень, наконец он достигнул уровня пола. Это был необычный камень. Шести футов высоты, высеченный из гранита. Сейчас он потерял все величие и блеск — это была простая бесцветная глыба, изуродованная глубокими трещинами.

Распорядитель ритуалов вытянул обе руки в сторону Повелителя рабов, державшего перед собой два широких меча. Распорядитель ритуалов склонился над оружием и плюнул на каждый из мечей. Затем они были представлены перед дуэлянтами. Камергер стал выбирать норным, проверяя каждый меч, взмахивая им над головами. Наконец, он облюбовал себе один из мечей и сделал шаг назад. Повелитель Гартимов взял свой, Повелитель рабов отступил в конец зала, и Распорядитель ритуалов произнес:

— Них Таброкх!

Камергер имел преимущество в выборе оружия, как вызванный на дуэль. Однако он должен был первым нанести удар, что было ему невыгодно. Он приблизился к глыбе, волоча меч по полу, на котором осталась полоса из маленьких голубых искр. Затем он поднял меч до плеч, взмахнул им несколько раз, выбирая момент, и с вызывающим криком — Хаакскееках! опустил его на камень.

Меч слабо

лязгнул о глыбу. Но ничего не случилось, за исключением дребезжания спины Камергера и слабых хлопков Обжоры и Скульптора.

Повелитель Гартимов выступил вперед с презрительной усмешкой. Хрюкнув, затем зарычав, он один раз размахнулся и ударил по камню. «Хаакскееках!»

Вспыхнула яркая искра, от гранитной глыбы откололся и покатился по полу кусок. Скексисы знали, что это не решающий удар, но Повелитель рабов и Ученый бурно приветствовали его. Казначей и Хранитель свитков тоже выразили восхищение в надежде, что выбрали сторону победителя. Аплодисменты врагу были стимулом для Камергера. Они всегда недооценивали его. Хорошо, став Императором, он заставит их пожалеть об этом.

В то же время он закружился, как дервиш, в нескольких ярдах от камня. Затем, сделав три вращения, со свистящим в воздухе мячом он приблизился к камню. Меч опустился на камень с такой ужасной силой, что не было бы удивительно, если бы глыба раскололась на две части.

— Хаакскееках! — простонал он.

На месте удара сверкнула крошечная искра. От глыбы откололся кусочек и, пролетев над головами рабов, стукнулся об стену с почти неслышным звоном. В гробовой тишине зала были слышны только стоны Камергера, схватившегося за спину, и двусмысленное урчание в глотках Обжоры и Скульптора.

Громко смеясь, вновь выступил вперед Повелителе Гартимов. Он встал рядом с камнем и, гримасничая, принялся размахивать мечом. Одну ногу он отставил назад, раскачиваясь на ней, затем, развернувшись, он оперся на другую ногу, выставленную вперед, и, наклонившись, вогнал клинок в глыбу.

— Хаакскееках! — проревел он.

Энергия камня разрядилась со вспышкой, и раскаленный добела кусок глыбы размером с голову Камергера рухнул на пол.

— Хаакскееках! — воскликнули Скексисы, восхваляя своего нового Императора. — Хаакскееках, Кхрокон! Хаакскееках! Хаакскееках!

На подмостках хор рабов запел гимн победы. Повелитель Гартимов расхаживал по залу, принимая поздравления. Распорядитель ритуалов вытянул вверх руки, бормоча слова благословления. В конце зала рабы смотрели на это бессмысленными и невыразительными взглядами. Глаза их были мутными и несосредоточенными.

За разрушенной глыбой съежился несчастный Камергер. Сейчас он был ничтожеством. Даже хуже, чем ничтожеством: великодушные жесты в отношении к побежденным не были в традиции у Скексисов. Лучшее, что он мог сделать, — это исчезнуть незамеченным и затем сложить с себя обязанности и регалии Камергера, чтобы другие не сделали это насильно.

Однако Повелитель Гартимов не был склонен допустить такое. Уверенно устроившись на троне, с коленопреклоненным Распорядителем ритуалов у его ног, он вытянул руку в сторону глыбы. Остальные Скексисы правильно расценили его жест. Ухмыляясь и шипя, выпустив когти, они окружили Камергера. В мгновение они содрали с него все ордена, повязки, цепи, драгоценности и даже ветхую одежду.

Пытаясь спасти хотя бы собственную кожу, Камергер весь сжался и со стоном, истерзанный, выполз из зала.

В замке Скексисов наконец пришло время буйного веселья. В сопровождении хора над головой Повелителя Гартимов торжественно водрузили балдахин.