Темный круг. Наследие Вассар
Шрифт:
Пирит вздохнул с какой-то светлой грустью и направился к конюшням, прислушиваясь к похрапыванию жеребцов породы Мелло. В соседних с ними стойлах расположились лошади северян, определить их породу Пирит так и не смог, а расспрашивать у хозяев, докучая своим любопытством, не стал. Жеребцы уже проснулись и заржали при приближении хозяина: трактирщик старался выезжать за город как можно чаще, чтобы не терять сноровки. Пегие, с белыми пятнами на голове и ногах, с мягкой короткой шерстью и длинными вычесанными гривами, они не уступали даже
Он погладил жеребцов, каждому ласково шепнул что-то на ушко, дал полакомиться принесенной морковкой и взялся за вилы. Но поработать сегодня ему не пришлось. Сначала он увидел следы: они тянулись через всю конюшню к стойлам лошадей северян, а оттуда – в сторону навеса с гостевыми телегами. Войдя под навес, он обнаружил разворошенную телегу: кто-то, видимо, в спешке, грубо стянул с нее полотно, оторвав большой лоскут с краю, – множество разбросанных в беспорядке вещей валялось на земле.
К горлу подкатил твердый комок, не давая нормально вздохнуть. Пирит сжал кулаки и чуть слышно выругался – рядом кто-то шевельнулся. Трактирщик обернулся: перед ним стоял молодой служка – сегодня он пришел раньше положенного.
Пирит указал на телегу, раздосадованно пожав плечами:
– Кажется, ночью кто-то ограбил наших… – начал было он, но его перебил неожиданно резкий звук закрывающегося засова трактирной двери.
– Что там, господин?! – округлил глаза мальчик.
– Ш-ш-ш! – шикнул Пирит, прислушиваясь.
Послышался лязг металла: в трактире, по всей видимости, началась заварушка. Окна загораживали изнутри, явно готовясь к осаде, кто-то громко закричал, – трактирщик не разобрал ни слова, но, поняв, что случилось, повернулся к служке:
– Беги к башне! Беги, что есть мочи! Зови на помощь!
Сам развернулся, буквально вылетел из-под навеса к конюшням и, вооружившись вилами, встал напротив входа. Лошади заржали, чувствуя приближающуюся опасность.
Звуки борьбы стихли, послышались глухие удары, как будто кто-то изо всех сил выбивает дверь, что-то покатилось, разбились глиняные горшки – потом все стихло.
Порыв ветра принес запахи жженой муки и угля. Пирит напрягся: понять, что происходит внутри, было невозможно.
Время шло, из трактира никто не выходил. Запах усиливался. Пирит с облегчением увидел, как по дороге быстро приближается вооруженный отряд. В первых рядах он заметил огромного воина с тяжелым молотом поперек груди. Это был Пяст. Пирит закричал, замахал рукой, отряд проследовал прямиком к трактиру, остановившись только у входа.
Пяст дернул за толстую ручку, чуть не снимая дверь с петель, – ее резко притянуло обратно, как будто кто-то удерживал ее с внутренней стороны. Сотенный гневно закричал:
– Именем градоправителя Харраса! Немедленно откройте!
Ответа не последовало.
Пяст перехватил молот и с размаху обрушил его на дверь, – она не шелохнулась, никто не отозвался.
Пирит заметил в окне
– Стой! – успел вскрикнуть Пирит.
Дверь раскололась надвое, огонь вырвался наружу, отбрасывая обломки вместе с воинами, крыша трактира, задрожав, сложилась вовнутрь, утихомиривая на время разошедшееся пламя. Слышно стало, как забились в панике лошади. Огонь выжигал воздух, раскаляя мощеную мостовую.
Пирит еле поднялся, но жар сбил его с ног. У трактира, оглушенный, лежал Пяст.
***
В подземелье резко запахло гарью, в воздухе появилась густая липкая взвесь, на щербатых стенах оседал жирный осадок. Каждый шаг давался с трудом. Деньша споткнулся и влетел в спину резко остановившегося Саввара.
– Натяни воротник на нос, – голос проводника звучал глухо.
Деньша послушался – дышать стало немного легче.
Тьма, окутавшая беглецов, набирала силу, казалось, она вот-вот обретет плоть и присоединится к погоне. Перед глазами то и дело всплывали странные, гуляющие под низкими сводами образы, они появлялись так близко, что болели от напряжения глаза. Деньша не понимал, таился ли кто-то на самом деле в темных переходах или так разыгралось его воображение.
Саввар вел Деньшу прочь от обратившихся в смертельную угрозу северных торговцев. Казалось, он знает, куда идет: они прошли прямо, преодолев полутемную галерею, поднялись наверх, спотыкаясь о разной высоты грубые ступени, затем свернули, оказавшись в тупике. Саввар принялся шарить руками в поясном мешке: бывалый проводник, а в прошлом лазутчик, он всегда носил его с собой – никогда не знаешь, когда именно тебе понадобится свет в кромешной тьме. Привычными движениями высек сноп искр и осторожно запалил лучину.
– Деньша! – Саввар приблизил изрезанное шрамами лицо: из-за неровного огонька лучины в грубых глубоких морщинах перекатывались тени, вокруг ворота, натянутого до носа, сажа успела осесть густой черной бородой. Он стянул ворот, обнажая широкие скулы, голос надсадно хрипел.
– Слушай меня внимательно, Деньша. Эти люди пришли за тобой. Я не знаю, что им от тебя нужно, но ты ни в коем случае не должен попасть в их руки, – он резко подался в сторону, прислушиваясь к отдаленному шуму.
– Ты меня понял?
– Да, – не сразу произнес Деньша, еле вытолкнув из себя короткое слово.
– Надеюсь, Пяст хорошо научил тебя, и в нужный момент рука не дрогнет, – Саввар снял с пояса один из кинжалов и протянул его юноше.
– И еще. Ничему не удивляйся. И не всему верь, что видишь. В этих подземельях может померещиться все, что угодно. Воздух здесь такой, наверное.
Где-то в отдалении по ступеням покатился камень, звук гулко разнесся по галереям.
– Идем, медлить нельзя! – Саввар потушил лучину, часть свертка передал Деньше, и они пошли дальше.