Тёмный лорд
Шрифт:
Том почувствовал, как в висках застучала кровь. Кровь Плаксы он вряд ли сумеет достать, зато предмет… Очки Миртл, которые Оливия забрала в качестве трофея, висели у слизеринского камина! Том снова посмотрел в рукопись. Ниже был приведен рисунок Сета, который, кивая ослиной головой, разрубал лотос на куски.
«Усекновение души есть отделение части от целого, без которого целостная сансара невозможна».
Стоящая рядом с Сетом девушка в обтягивающей красной одежде похотливо улыбалась. Том понимал, что перед ним была жена Сета — Нефтида, повелевавшая темными желаниями. Нефтида отделяла похоть
— Боже, как просто, — просветлел Том. — Сецессия души… Secessio… — Сощурившись, он почувствовал, как тело снова охватывает ощущение эйфории. Свечи в Запретной секции гасли одна за другой, но уже было светло — в окно с решетчатым переплетом падали тусклые лучи утреннего мартовского солнца.
*
В Пасхальное утро Том проснулся от сильного холода. Ночью ему наконец-то удалось проинтегрировать все компоненты «уравнения сансары». Дрожа, парень откинул полог, и понял, что не хочет вставать.
— На каникулах ты спишь, как сурок, Том, — засмеялся Лестрейндж, заметив осоловелый взгляд приятеля. — Подъем, девятый час!
— Что, опять холодрыга? — поежился Риддл. — Или у эльфов забастовка? — С непривычки он укутал ноги одеялом, хотя от озноба хотелось подбежать к печке.
— Уволить бы Прингла, правда? — спросил Лестрейндж, взлохмачивая шевелюру. — Если подсобишь, мы Тому Риддлу памятник поставим. На выбор: из мрамора, гранита или гипса!
— При Муре было не лучше, — фыркнул Том, глядя на силуэт черной змеи.
— Не лучше, — зевнул Лестрейндж. — Но, Прингл, согласись, редкая мразь. Печи ломаются все время, а он знай учеников дерет.
Озноб усиливался. На каникулах в школе остались он, Рэндальф и Энтони. Глядя, как Крэбб скачет по комнате в поисках носка, Том вспомнил первое утро в Хогвартсе. Тогда за окном шел обложной ливень… Шесть лет показались ему одним днем, словно сегодня должен был наступить его конец. Застегивая на ходу мантию, Том спустился следом за Лестрейнджем и Крэббом.
За завтраком все было, как обычно. Директор Диппет, укутавшись в синюю мантию, доедал холодный завтрак. Профессора Раджан и Дамблдор давали наставления мрачному Принглу. Профессор Слагхорн устало беседовал с наряженной в яркую мантию в горошек Джокундой Сайкс. По соседству чавкал сосисками жизнерадостный Флитвик в синей мантии. «Приперся зачем-то», — усмехнулся про себя Том. Профессор Бэддок откровенно дрожала. Глядя на преподавателя древних рун, Том подумал, что так же, наверное, дрожала бы сейчас ее любимая племянница. Если бы, разумеется, осталась жива. Распахнулись окна, и в зал влетела стайка сов. Разумеется, почта, и, разумеется, ни одного письма для Тома… Может, ему всё же сходить в больничное крыло?
Покончив кое-как с завтраком, Риддл вышел во двор. Кое-где были видны остатки грязных ледышек, а прошлогодняя трава жалась к прелой земле. Вниз по косогору спускались, о чем-то болтая, Рэндальф и Мари: они, похоже, помирились за завтраком. Возле засохшей елки стояла Друэлла Розье, грустно смотря им вслед. На ее дорогих ботинках застыли сухие ломтики грязи.
— Гуляешь? — мягко сказал Том, подойдя ней.
— Ага… — Девушка замялась, поправила мантию. — Мечтаю найти цветущий вереск, а пока попадаются одни… подснежники… — Налетевший ветер
— Том… — задумчиво сказала Друэлла, глядя в сторону озерной синевы. — Что ты чувствуешь, — ее голос предательски дрогнул, — когда видишь Лив с Сайнусом? Тебе больно?
— Она моя приятельница, — пожал плечами Том. — Но если бы и нравилась, для меня она перестала бы существовать с той минуты, как задумалась о ком-то другом.
— Значит, ты не стал бы бороться за свое счастье? — мягко улыбнулась девушка.
— Я не считаю счастьем прикасаться к девице после кого-то, — брезгливо поморщился Риддл. — Ты же не станешь заказывать в ресторане протухшее мясо, не так ли?
— Никогда не думала об этом, — сказала Друэлла. — То, что ты говоришь, возможно правильно, но жестоко, — оторвала она маленькую почку и смяла между пальцами.
— Жизнь вообще жестока, — пожал плечами слизеринец. — Так что, моя маленькая жестокость не изменит ничего.
Друэлла молча пошла в сторону мутной глади воды. Том осмотрелся. Он стоял недалеко от входа — в том самом месте, где некогда читал газету, а Миранда куталась от весеннего ветра в цветной жакет. С тех пор она стала кучкой праха, которая никогда больше не увидит ни цветущей вербы, ни прелой листвы косогора.
«Однако ты становишься похожим на Миртл», — расхохотался холодный голос.
«Какие глупости, — проворчал Том. — Плаксы нет, а ее очки украшают гостиную, как трофей Хорнби».
«Ничтожная Плакса поможет обрести бессмертие Лорду Волдеморту. Это лучшая судьба, чем увидеть свою кожу в виде туфелек Лив», — снова рассмеялся голос. Некоторое время Том смотрел на рваную пелену облаков, а затем пошел к замку.
В слизеринской гостиной стоял привычный полусумрак. Отопление, похоже, немного починили и стало теплее. Оливия Хорнби сидела на темно-зеленом диване и, кутаясь от сквозняка, трепалась с подругами. В честь Пасхи девушка надела короткую коричневую юбку со складками, тонкие белые чулки и черные туфли на каблуках.
— У меня в детстве была кошечка Беттси, — взахлеб рассказывала Оливия. — Уже в три месяца она пыталась охотиться на птичек. Залезала на подоконник и била лапкой об стекло: так хотелось ей цапнуть пеночку!
— Вот это охотница! — воскликнула Генриэтта Вейделл.
— Кошки — они такие, — потупилась Оливия. — Прежде, чем есть, любят поиграть с добычей.
Том посмотрел на тонкие ножки Хорнби, которые, казалось, можно было обхватить колечком из пальцев. После Рождественского бала все вокруг шептались об их романе с Сайнусом Блэком. Том чуть шевельнул губами, глядя на ее маленькие острые коленки: Лив, похоже, видела себя в мечтах леди Блэк.
— Лив… — осторожно он подошел к девочкам. — Можно тебя на минутку?
Генриэтта Вейделл заговорщицки зашепталась с соседкой. Том брезгливо поморщился и перевел взгляд на растрепанную бахрому серебристо-зеленой подушки.
— Том, конечно, — лукаво улыбнулась Оливия. — Я сейчас! — помахала она ручкой подругам. Легко спрыгнув с дивана, девочка помчалась за префектом к разбросанной группе кресел: туда, где сгущался салатовый сумрак.
— Лив… — Том осмотрелся. — Ты не можешь нарисовать мне змееподобное лицо?