Шрифт:
Часть I
F/ 22
ГЛАВА 1
Санкт-Петербург, 2 сентября 2016 года, 15:10
Кара протянула руку, последний раз коснулась застывшего маминого лица, провела кончиками пальцев по холодной щеке.
«Прощай… прощай», – мысленно сказала она. Сердце снова сжалось, дыхание на мгновение перехватило, к горлу подступил ком.
В душной комнате монотонно шелестели голоса родственников, коллег и знакомых покойной. Если прислушаться, можно было
Кто-то осторожно дотронулся до плеча.
– Нужно собираться. Ты не изменила своего решения? – услышала девушка голос Владимира Михайловича – старшего брата мамы.
– Нет, – тихо ответила она. – Я уже попрощалась.
Дядя, помог подняться. Они дошли до дивана. Кара села на краешек с прямой спиной и вцепилась в мягкий подлокотник, как в спасательный круг.
Голоса стали громче, топот ног – быстрее. В комнате началось движение…
– Вот, так… сейчас поудобнее перехвачу… хорошо… понесли, – сказал Леонид Викторович – сосед с четвертого этажа.
Люди подходили к Каре, говорили соболезнования, прощались, она кивала в ответ… Это продолжалось несколько минут. Наконец, все ушли.
– Кара, мне так жаль, – прозвучал в полной тишине грустный голос Екатерины Сергеевны – маминой лучшей подруги.
Девушка от неожиданности вздрогнула. Она думала, что в комнате уже никого не осталось.
– Извини, я тебя напугала, – спохватилась женщина.
– Ничего, все нормально, – ответила Кара.
Теплая ладонь коснулась руки девушки, пальцы мягко надавили.
– Кара, я понимаю как тебе сейчас тяжело, но ты всегда можешь на меня рассчитывать. Не стесняйся, звони в любое время, – сказала мамина подруга.
– Большое спасибо за поддержку.
– До свидания, дорогая.
– До свидания.
Екатерина Сергеевна отпустила руку.
Удаляющиеся шаги… стук входной двери…
Кара разжала пальцы и откинулась на плюшевую спинку.
С улицы доносились веселые детские голоса, значит, окно открыто, но воздуха все равно мало, как будто вместе с гробом люди унесли и кислород. Девушка чувствовала себя рыбой выброшенной на берег. Она тяжело дышала. Мысли путались… Всего неделю назад жизнь казалась, не то чтобы безоблачной, но, по крайней мере, стабильной и не такой уж безнадежной. Теперь же пропал всякий смысл дальнейшего существования.
В глаза словно насыпали песка. Было больно, впрочем, не сильнее чем обычно. Она достала из кармана небольшой флакончик с каплями «Искусственная слеза», оросила из распылителя слизистую оболочку и несколько раз поморгала. Стало немного легче.
Последним, что девушка видела в своей жизни было улыбающееся лицо отца, который повернулся к ней за мгновение до того как в их машину врезался грузовик. Папа погиб на месте, а она навсегда потеряла зрение и способность плакать.
Яркая, беззаботная жизнь десятилетней Карины Соколовой превратилась в кошмар. Единственным лучиком света в этом темном мире была мама-Ирина Михайловна. Теперь ее тоже не стало.
Мама ехала домой на машине из супермаркета. В это время 80-летняя женщина, не обращая внимания на отсутствие светофора и «зебры», переходила дорогу там, где ей было удобно. Ирина в последний момент успела крутануть в сторону руль. Она спасла пенсионерке жизнь, а сама попала в больницу с тяжелейшими травмами (автомобиль врезался в столб). Шесть дней врачи боролись за ее жизнь, но вырвать из лап смерти так и не смогли.
«Мне 25 лет и я совершенно одинока, – подумала Кара. – Что теперь делать, как дальше жить?»
С мамой раньше она проводила 90 процентов всего времени. Они даже вместе работали в частной музыкальной школе. Ирина Михайловна была преподавателем по вокалу, а Кара – аккомпаниатором.
Остался только Владимир Михайлович, но он всегда слыл человеком не особо общительным, а после того как год назад его жена Марина Ивановна покончила с собой, совсем замкнулся. Детей у них не было. По слухам, женщина очень переживала из-за того, что, в результате неудачного аборта, сделанного в юности, лишилась возможности познать счастье материнства, поэтому и свела счеты с жизнью.
Эта была ужасная смерть, Кара до сих пор вздрагивала, когда вспоминала. Рассказывали, что Марина Ивановна пришла ночью к железнодорожному переезду и легла на рельсы. Проезжающий поезд отрезал ей голову.
Раньше девушка не понимала свою тетю и даже осуждала за малодушие. Она считала, что из каждой ситуации можно найти выход: нет возможности родить самой – можно усыновить. В стране много одиноких малышей, которые ждут маму и папу.
Теперь же Кара не была так категорична. Мотивы поступка, совершенного Мариной Ивановной, показались простыми и ясными: если сердце каждый день разрывается от боли, наступает момент, когда хочется чтобы все кончилось, раз и навсегда.
Последняя мысль показалась очень приятной. Девушка еще раз повторила: «Раз и навсегда… Нужно только сделать один шаг вперед, в темноте. Один из тысячи шагов, которые я совершаю каждый день, и все кончится».
Девушке вдруг стало так спокойно на душе. Она вдохнула полной грудью, выпрямила спину, расправила плечи, протянула руку к журнальному столику, нащупала на столе часы и нажала на кнопку.
«Шестнадцать часов сорок одна минута», – сказал электронный голос.
«Маму уже похоронили, – подумала девушка. – Мне тоже нужно собираться».
***
Ночью Кара не спала. Она негромко, чтобы не мешать соседям, играла на фортепиано любимые мелодии и вспоминала своих родителей. Папа был высоким, широкоплечим, с копной густых, слегка вьющихся волос, на голове. Он часто улыбался, шутил. Девушка ни разу не видела его в плохом настроении. Работал пожарным, спасал людей от огня. Кара им очень гордилась.
Мама, несмотря на свой рост 170 сантиметров, едва доставала отцу до плеча. Она обладала хрупким телосложением. Ее тонкие, длинные пальцы тонули в большой, похожей на лопату, ладони мужа. Отец любил говорить, что на его широких плечах может уместиться вся семья, еще и место останется для братика. Они так хотели второго ребенка, но судьба распорядилась иначе.