Темный покровитель
Шрифт:
— Джиа — моя крестница, — холодно отвечаю я ему. — Меня интересует ее безопасность и защита. И сейчас она остается под моей крышей. Если ты не можешь держать в голове вежливые мысли…
— Угрозы? — Игорь врывается в разговор, его акцент густой, когда он наклоняется вперед. — Этот брак призван положить конец насилию, да? Поэтому я предлагаю вам не поощрять это, дон Морелли. Иначе мы подумаем, что этот брак не по доброй воле.
— У нас есть обычаи. Как должна вести себя обрученная пара. Ваш сын и так относится к ней без уважения. Мои люди доложили об этом вчера…
Петр фыркнул.
— Ваша драгоценная
— Я предупреждаю тебя еще раз…
— Дон Морелли. — Голос Игоря прорывается сквозь разговор, резкий и острый. — Простите моего сына. Он — нетерпеливый жених, готовый уложить свою жену в постель. И эта встреча, насколько я могу судить, не нужна. Если только вы не планируете разорвать соглашение…
Мое нутро сжимается. Петр все еще смотрит на меня с несговорчивой ухмылкой на лице, в нем нет ни капли уважения к своей будущей жене или даже привязанности. Что бы он ни обещал Джии, что бы она ни представляла себе между ними, в данный момент я не вижу в нем ничего подобного. Он не просит меня разрешить этот брак — Джиа уже принадлежит ему. А я слишком хорошо знаю, как мужчины Братвы относятся к своим женщинам.
Мне хотелось бы думать, что с ней будут обращаться лучше. Что он не посмеет обидеть дочь мафиози, по договору, предотвращающему кровопролитие между нашими семьями. Но я ни на минуту не верю, что Братве нужен этот договор так же сильно, как Энцо. Я не верю, что им есть дело до того, что улицы между их небоскребами и нашими особняками снова станут красными. И я не верю, что Петр не причинит вреда Джии.
Он считает, что она уже принадлежит ему. И когда она действительно станет принадлежать ему…
Я пытался закрыть на это глаза, когда Энцо организовал брак. Он был настроен на видимое счастье дочери, доволен тем, что нашел пару, от которой она была в восторге, мужчину, за которого она хотела выйти замуж. Он считал, что это делает его лучшим доном, лучшим отцом, что он устроил для нее брак, на который она с радостью согласилась. Моей обязанностью всегда было поддерживать его, советовать только тогда, когда он просил об этом, а он был достаточно уверен в этом браке, чтобы не думать, что нуждается в моих советах.
После его смерти игнорировать это стало сложнее. С тех пор как вся ответственность за счастье Джии, за ее безопасность легла на мои плечи. В течение нескольких месяцев после его смерти я старался сосредоточиться исключительно на сохранении его наследия и его желаний. На том, чтобы сохранить мафию, которую он возглавлял, вместе, а не позволить ей развалиться по швам, как это иногда случается при передаче власти. Но сейчас, глядя на холодное выражение лица Игоря Ласилова и издевательскую ухмылку его сына, я всеми инстинктами своего тела чувствую, что это неправильно. Что если я позволю этому браку состояться, то пожалею об этом. И хотя Джиа не понимает этого сейчас, она пожалеет об этом, когда увидит истинное лицо Петра.
Он разобьет ей сердце. Я в этом уверен. И я боюсь, что он разобьет и ее. Ее дух и, вполне возможно, тело.
Мне нужен компромисс. Способ дать и себе, и Джии больше времени, себе, чтобы найти решение, и Джии, чтобы увидеть истинное лицо Петра. Ему уже почти год удается играть в роль любящего и заботливого жениха. Но, как мне кажется, притворяться он может только до поры до времени. Особенно если ему еще немного поотказывают в том, чего он хочет.
— Я не собираюсь разрывать отношения. Я хочу лишь отсрочки.
Петр сидит прямо, на его лице написано возмущение, но отец поднимает руку. Выражение лица Игоря по-прежнему не поддается прочтению.
— Отец Джии умер всего полгода назад, — продолжаю я. — У нее не было времени, чтобы как следует погоревать. Дата должна быть перенесена еще как минимум на полгода. Она не готова стать женой и взять на себя всю ответственность. А что, если они с Петром зачнут ребенка в брачную ночь? — Мысль о его грубых, небрежных руках на ней снова заставляет мое нутро сжаться, но я подавляю это чувство, сосредоточившись на деле, а не на эмоциях.
— Обычно это и есть желаемый результат, — язвительно говорит Игорь. — Высказывайте свою точку зрения, дон Морелли, если она у вас есть.
— Обычно. Да. Но Джиа не готова стать матерью. Ребенок через пятнадцать месяцев после потери отца? Давление материнства так скоро? Дайте ей время погоревать, привыкнуть. Их брак только улучшится, если за это время они лучше узнают друг друга. А когда они поженятся…
Выражение лица Игоря напряглось.
— Дон Д'Амелио организовал этот брак. Контракт был подписан в присутствии свидетелей и вашего священника. Были даны обещания, обменялись кровью, согласно нашим и вашим обычаям. А теперь вы предлагаете отсрочку? Вы считаете меня глупцом, дон Морелли?
— Я не говорил…
Игорь резко встает, жестом приглашая сына встать.
— Это не нужно произносить вслух, дон Морелли. Только дурак может поверить, что эта отсрочка не приведет к разрыву обещаний между нашими семьями, прежде чем свадьба состоится.
Я тоже встаю, готовясь заговорить, но Игорь продолжает прежде, чем я успеваю. Его голос ровный и жесткий, глаза прищурены, и я не сомневаюсь, что он говорит серьезно.
— Джиа Д'Амелио будет у алтаря в ближайшее воскресенье утром, как и было условлено. Они с моим сыном произнесут свои клятвы, и она станет его женой. А если ее там не будет, и свадьба не состоится… — Игорь пристально смотрит на меня. — Вы знаете, каковы будут последствия, дон Морелли. Братва не боится проливать кровь, когда оскорблена наша честь.
Он выходит из комнаты, Петр идет за ним по пятам, окруженный своими людьми. Братва не имеет чести, — хочу я прорычать, но он уходит прежде, чем я успеваю это сказать, и в любом случае это ничего бы не дало. Это означало бы только потенциальное насилие здесь, в этом доме, что было бы неприемлемо.
Впервые я не знаю, что делать. Я не сомневаюсь, что Игорь Ласилов выполнит свою угрозу о последствиях, если я не смогу представить Джию в день ее запланированной свадьбы. Но я не уверен, что смогу смириться с возможными последствиями ее передачи. Я попросил об этой встрече, чтобы убедиться, что мои опасения беспочвенны, что мои подозрения о том, что Братва будет жестока с ней, всего лишь подозрения. Но я как никогда инстинктивно чувствую, что это неправильно, и я отправляю ее в логово львов на съедение.