Темный принц
Шрифт:
— Михаил, первый год такой трудный, что многие наши дети не выживают.
Пальцы Селесте нервно сжали руку мужа.
— Я не уверена, что Дейдре сможет перенести еще одну потерю.
Михаил улыбнулся ей с нежностью.
— Она будет защищать ребенка как никто другой, а Тьенн будет в два раза внимательнее, чем остальные. Он пытался уговорить Дейдре забеременеть, но она отказалась. По крайней мере, руки у нее будут заняты.
— И она все еще тоскует по тому ребенку, — сердито сказала Селесте.
— Если наша раса хочет выжить, у нас должны рождаться дети. Как бы мне ни хотелось поспособствовать этому, но только вы,
— Сердце разрывается, когда теряешь так много, — заметила Селесте.
— У всех у нас, Селесте, — закончил он разговор, и никто не рискнул его продолжить или задать вопрос.
Его авторитет был непререкаем, его ярость и тоска не имели границ. Не только Рэнд не смог защитить Ноэль, молодую, красивую, жизнелюбивую женщину, но жизнь ее прервалась еще и из-за тех садистских игр, в которые Рэнд и Ноэль играли вместе. Он знал, что в той же мере нес ответственность за судьбу Ноэль, что и Рэнд. Он ненавидел себя и Рэнда одинаково.
Глава 3
Рейвен просыпалась медленно, продираясь сквозь слои плотного тумана. Почему-то она знала, что ей не полагалось просыпаться, но тем не менее она была просто обязана сделать это. Она с трудом открыла глаза и, повернув голову, посмотрела в окно. Солнечный свет лился в комнату. Она заставила себя сесть и обнаружила, что под соскользнувшими покрывалами она была абсолютно голой.
— Михаил, — громко прошипела она, — ты позволяешь себе слишком много.
Она автоматически потянулась к нему, словно не могла отказать себе в этом. Почувствовав, что он спит, она удалилась. Хватило одного прикосновения. Он был в безопасности.
Рейвен чувствовала себя иначе, почти счастливой. Она могла говорить с кем-то, дотрагиваться до кого-то, и не имело значения, что это напоминало верховую прогулку на голодном тигре. Возможность расслабиться в чьем-либо присутствии была настоящей радостью. Михаил знал, что такое ответственность. Но она не знала, кем он был, — понимала только, что кем-то очень важным. Очевидно, он вполне уверенно чувствовал себя, обладая такими способностями, в отличие от Рейвен, которая все еще ощущала себя каким-то чудом природы. Больше всего на свете ей хотелось быть похожей на него: быть уверенной, не заботиться о том, что думают о тебе другие.
О жизни в Румынии она знала очень мало. Жители сельской местности были бедны и суеверны. Но, несмотря на это, люди были дружелюбными и настоящими мастерами художественного промысла. Михаил был другой. Она слышала о карпатцах — не цыганах — людях, которые были прекрасно образованы, богаты и жили высоко в горах или лесах, кто где хотел. Был ли Михаил их вожаком? Может быть, именно поэтому он такой высокомерный и замкнутый?
Душ оказал благотворное воздействие на ее тело, прогнал вялость и остатки сна. Она оделась очень тщательно: джинсы, водолазка, свитер. Даже на солнце в горах было холодно, а она намеревалась заняться исследованиями. На краткий миг у нее на шее возникли пульсация и жжение. Она отогнула воротник, чтобы осмотреть рану. Метка была странная, похожая на неосторожный любовный укус, только очень сильный.
Она покраснела от воспоминаний, как он оставил его там. Был ли он еще и хорошим любовником ко всему прочему? Она могла многому научиться у него! Кроме того, она заметила, что он способен постоянно ограждать себя от непрерывного воздействия эмоций. Это было бы таким
Рейвен надела походные ботинки. Убийство в этом месте! Настоящее святотатство. Сельские жители, должно быть, очень напуганы. Когда она проходила через дверной проем, то ощутила странное колебание воздуха. Было такое ощущение, словно она преодолела невидимый барьер. Снова дело рук Михаила? Постарался запереть ее? Нет. Если бы он оказался способен на это, то преграда ее бы остановила. Это больше похоже на то, что он хотел защитить ее, не позволив войти другим. Разрываемый гневом и скорбью после этого отвратительного бессмысленного убийства, Михаил тем не менее помог ей заснуть. Мысль о том, что он потратил время, чтобы защитить ее и помочь, заставила почувствовать себя любимой.
Три часа дня — поздно для ланча, но рано для обеда, а Рейвен была голодна. На кухне хозяйка гостиницы любезно наполнила для нее корзинку для пикника. И ни разу не упомянула об убийстве. Наоборот, она, казалось, совсем забыла о таких новостях. Рейвен обнаружила, что и ей не хочется начинать разговор на эту тему. Это было странно, хозяйка гостиницы была женщиной дружелюбной и обаятельной — она как раз говорила о Михаиле, давнем друге человека, о котором она отзывалась очень благосклонно, и Рейвен не смогла заставить себя вымолвить хоть слово насчет убийства и спросить, что это означало для Михаила.
Снаружи, надев на плечи рюкзак, она нигде не почувствовала ужас от убийства. Никто ни в гостинице, ни на улице не выглядел расстроенным. Она не могла ошибиться, образы, как правило, были очень яркими, а горе абсолютно реальным. Да и сами по себе картины убийства были очень точными, никакое воображение не смогло бы сотворить такое.
— Мисс Уитни! Вы мисс Уитни?
Женский голос окликнул ее на расстоянии нескольких футов.
Маргарет Саммерс спешила в ее сторону, на ее лице застыла тревога. Это была хрупкая седая женщина лет шестидесяти, одетая очень практично.
— Моя дорогая, вы сегодня с самого утра такая бледная. Мы все так боялись за вас. В том, как вас унес тот молодой человек, было что-то пугающее.
Рейвен сдержанно рассмеялась.
— Он и сам выглядит довольно пугающе. Но он мой старый друг и иногда слишком беспокоится о моем здоровье. Поверьте, миссис Саммерс, он очень заботливо за мной присматривает. Он уважаемый бизнесмен, спросите любого в деревне.
— Вы нездоровы, моя дорогая? — озабоченно спросила Маргарет, подходя ближе, и Рейвен ощутила угрозу.
— Выздоравливаю, — твердо сказала она, надеясь, что это так и есть.
— А ведь я вас уже видела! — обрадовалась ее собеседница. — Вы та самая необычная девушка, которая помогла полиции поймать убийцу в Сан-Диего месяц назад или чуть больше. А что вы делаете в этих местах?
Рейвен потерла лоб запястьем.
— Эта работа очень изматывает, миссис Саммерс. Мне иногда бывает очень плохо. Это была долгая слежка, и мне нужно было уехать куда-нибудь подальше. Мне захотелось отправиться в уединенное красивое место, где чувствуется история. Куда-нибудь, где люди не будут меня узнавать и показывать на меня, как на чудо природы. Карпатские горы очень красивы. Я могу заняться скалолазанием, а могу просто сидеть на склоне, чтобы ветер уносил прочь все воспоминания об этом.