Темный Рассвет. Дорогой ненависти.
Шрифт:
– Что вы можете знать о дружбе?
– отчаянно выкрикнула Сайлорен, силясь задушить посеянные Императором сомнения.
– Мне не нужно знать что-то о дружбе. Мне достаточно знать человеческую природу. Того, кому доверяют, не боятся. Она тебя испугалась - значит, уже тогда не доверяла. Ведь это так просто, наивное дитя. Ее обучали джедаи. Тебя - ситхи. Для нее это приговор, и обжалованию он не подлежит. Разве она не пыталась убедить тебя в том, что Темная сторона Силы - исключительно зло? Не пыталась переманить на свою сторону? Втянуть в борьбу против Империи? Вспоминай, девочка моя. Она боялась тебя с самого начала, пыталась оторвать от привычной среды. А когда ты отказалась - ее страх
– Не смейте так говорить о ней!
– бушевавшие в душе эмоции заглушали все доводы рассудка, притупляя даже инстинкт самосохранения. Но сейчас Палпатин не искал повода для наказания.
– А как иначе ты объяснишь тот факт, что она и ее приятель взлетели на твоем корабле, не дав тебе ни единого шанса успеть до него добежать? Что они позволили прикрывать отход именно тебе, самой ослабевшей из троих? Взгляни правде в глаза, милая. Они могли бы рискнуть и подождать. Могли бы дать хоть несколько выстрелов, чтобы отогнать от тебя штурмовиков. Много чего могли бы. Когда-то флот повстанцев завязал безнадежный бой с моими войсками у малой планеты Скаариф только для того, чтобы парочка их солдат смогла передать Альянсу планы моей первой Звезды Смерти. Поверь, глупая моя девочка, если бы они действительно захотели, то нашли бы способ тебя вытащить. Но им было нужно только избавиться от потенциально опасного противника.
Сайлорен сжала виски ладонями. Слова Императора вбивались в сознание словно острые тяжелые гвозди, и она не успевала находить аргументы, чтобы их оспорить.
– Твоя подруга никогда не отважилась бы снова скрестить с тобой меч в открытом бою. Но она отлично знала, что тебя ждет за неоднократное ослушание. Первое, что усваивают джедаи, это мысль, что ситхи - абсолютное зло и воплощенная жестокость. И она совершенно сознательно оставила тебя во власти ситхов. Твоя подруга. Скажи мне, это дружба?
Плечи девушки тряслись, на ресницах висели слезы.
– Она спасла мне жизнь...
– Ты вернула ей этот долг трижды. И каждый раз расплачиваться приходилось все дороже. По-твоему, это честный обмен? Несколько месяцев на базе, где тебя все воспринимали как врага - достаточная благодарность за твои жертвы?
Сайлорен опустила голову, пряча лицо за распущенными волосами.
– Признай очевидное, дитя мое. Она никогда не считала тебя своей подругой. Только союзником, а в будущем - возможным противником. Никакие твои поступки не поколебали эту уверенность, потому что воспитывали ее фанатики. И она такая же. Для нее есть только собственная точка зрения. Все остальное не имеет права на существование. В том числе, и ты, потому что ты не примкнула к Альянсу и не отреклась от Темной стороны. Ты ей верила, а она использовала это, а потом фактически предала тебя, бросила на верную гибель.
Палпатин сжал подбородок девушки и заставил ее посмотреть ему в глаза.
– Так скажи мне, Сайлорен, разве это дружба? Разве она стоила пережитой боли? Обманутая надежда, преданное доверие... ты ждала, но у нее и в мыслях не было пытаться тебя спасти. Скажи мне, разве стоило все этого того, чтобы рисковать собственной жизнью?
Некоторое время Палпатин рассматривал собеседницу, а потом спокойным, совершенно будничным голосом проговорил:
– Думаю, стоит предоставить тебе более комфортные условия содержания. Для тебя уже готовят новую камеру, со всеми необходимыми удобствами. Мне было бы приятно сознавать, что ты хорошо себя чувствуешь.
После этого разговора Император отпустил Сайлорен, не тронув. Охрана действительно отвела ее в новую камеру, очевидно, спешно переоборудованную из обычной
Время тянулось невыносимо медленно. Его течение отмеряли штурмовики, приносившие ей обед и периодически отводившие к Императору. Иногда приходил кто-то из медицинского персонала и делала вкалывал девушке сыворотку излечивающую от наркотической зависимости. И препарат помогал, Сайлорен ощущала, что зависимость организма от дозы наркотика сходит на нет.
Сайлорен чувствовала, как с каждым днем все сильнее начинает ненавидеть своё тело, сыгравшее с ней такую злую шутку. Душу терзало горькое осознание того, что Император использует ее, словно падшую женщину, девку для утех постельных, годную только для удовлетворения его похоти.
"Впрочем, так оно сейчас и есть..." - безрадостно думала девушка, неподвижно лежа на кровати и глядя в потолок. На ум стали приходить мысли о самоубийстве - лучше смерть, чем такой позор. Но возможности покончить с собой не было - Палпатин бдительно охранял свою игрушку. Снедаемая этими горькими переживаниями, Сайлорен постепенно погрузилась в сон. А проснувшись, задумалась. В голове крутилась, упорно ускользая, новая мысль.
Пытаясь поймать ее во время одевания, девушка почти не обратила внимания, как открылась дверь и вошли ставшие привычными ей штурмовики с офицером и с ними доктор, который профилактически каждый день её осматривал, продолжая курс терапии, направленный на уничтожение зависимость от КХR-38, и колол что-то, что, по его словам, не даст ей впасть в интересное положение. После стандартных процедур и вопросов о самочувствие он ушел. А в голове у девушки наконец оформилась в слова та самая навязчивая верткая мысль. Бежать. Либо погибнуть, пытаясь это сделать. Потому что это - не жизнь. Это хуже пыток. Прикрыв глаза, Сайлорен задумалась над возможным планом побега. Прошлая попытка не увенчалась успехом, потому что была спонтанна и не подготовлена. На этот раз она будет умнее.
Мысли были прерваны приходом конвоя, приказавшего ей следовать за ним. Покорно заложив руки за спину, Сайлорен, опустив голову, шла по коридору, прислушиваясь к тяжелым шагам штурмовиков. Впереди ее снова ждала ночь бессильного отчаянного унижения. Как она сейчас ненавидела старого извращенца, упивавшегося ее слабостью и стыдом, насиловавшего ее душу так же, как и тело...
В этот раз девушку отвели в комнату, где слуги долго и тщательно приводили ее в подобающей для Императора вид. Потом конвой повел ее к Палпатину, а по дороге Сайлорен из-под опущенных ресниц внимательно рассматривала коридоры и переходы, отмечая все, что может пригодиться впоследствии...
...Оставшись, наконец, одна, девушка со стоном опустилась на кровать. Все тело ныло, она была противна себе как никогда. Из складок на нижней юбке платья выпали два ножа, которые она смогла стащить со стола и спрятать уже на обратном пути, когда Палпатин ушел из комнаты, а за ней явилась стража. Но разве это оружие... Вспомнив, что недавно произошло, она, прикусив губу и едва найдя в себе силы встать, направилась в ванную комнату, где согнулась в рвотном спазме, силясь очистить желудок от императорского семени. Она больше не осмеливалась спорить с ним и выказывать неповиновение, слишком живо помня ужас первого раза. Ей оставалось только подчиняться.