Темный рыцарь Алкмаара

Чернов Алексей

Добежав до ворот, скелеты выстроились в два ряда и замерли, ожидая нового приказа.

— Теперь ты командуешь ими, они будут слуш-шать только тебя. А ты — поступай по своей воле. Мортис-с будет слишком далеко, чтобы повелевать… — объяснил Прушин. — Но иногда ты сможешь услышать ее голос. Надо только воззвать к богине.

— О, Мортис! — воскликнул Зитаар.

— Не сейчас! Ты все понял? Медальон Даргана. Торопись! Мортис-с-с ждет. Но учти — силы скелетов не хватит надолго. Торопись… Мортис-с-с дарует тебе силу… много силы…

Будто кровавый поток хлынул на Зитаара. Поток, от

которого все тело охватило позабытым жаром. Несколько мгновений он стоял неподвижно, насыщаясь ниспосланным даром Мортис. В этот момент сила его была такова, что за сотню лиг почувствовал он, где находится его враг. Дарган ушел на запад.

— Бегом по дороге марш! — заорал Зитаар.

Скелеты устремились вперед, синхронно поднимались ноги, застучали кости, лязгнуло железо в руках нежити.

Зитаар направил своего нового скакуна вслед за отрядом по дороге, ведущей из лагеря. Впереди в темноте мелькал призрак. То и дело он останавливался и звал за собой.

Зитаар презрительно усмехнулся. Будь тот хоть сотню раз призрак, но на таком расстоянии он не мог учуять беглеца. А вот Зитаар теперь отлично чувствовал душу врага.

«Свет души», таинственный медальон на груди Даргана… В нем есть что-то живое, что-то мимолетное, недоступное и очень сильное. При всей своей мимолетности неимоверно сильная магия. Зачем она Мортис? Что может быть сильнее смерти?

Зитаар мог бы ответить — ненависть.

Но он знал еще один ответ — любовь. А если так… если любовь… то Зитаар может настигнуть Даргана, отнять медальон, и тогда Мортис подарит ему Лиин.

— Мортис! — воззвал он к богине.

— Спеш-ши… — прошипел Прушин.

Глава 14

С отрядом легионов проклятых Дарган и Тейра столкнулись на следующий день. Ехать на коне рыцаря смерти девушка отказалась наотрез. Сидеть верхом, когда девица идет пешком, Дарган тоже не мог: алкмаарцы относятся к женщинам с исключительным почтением.

Так что дальше они шли пешком оба, и Дарган вел в поводу своего коня. Вел и следил, чтобы Бешеный не мог дотянуться до девицы. Потому как утром, очутившись рядом, коварный зверь едва не вцепился Тейре в руку, и только в последний момент Дарган успел дернуть повод и оттащить зверя. Девушка завизжала и, отшатнувшись, рухнула в кусты. Конь долго бесился, оправдывая свою кличку, и алкмаарец никак не мог его унять.

Укротив коня, юноша помог Тейре выбраться из кустарника, оставив в ветвях солидную часть ее шелкового лифа и клок своего плаща. К ее чести, она не слишком перепугалась.

— Я пришлась ему не по душе, — попыталась пошутить Тейра. — И, знаешь, почему?

— Почему?

— Он меня ревнует. Да, да, ревнует… Даже странно, что конь рыцаря смерти так к тебе привязался! — Она погрозила Даргану пальцем.

— Ну, я его хорошо кормлю, — заметил алкмаарец.

— Он ест трупы.

— Как и большинство людей.

— Мы не едим человечью плоть.

— Он тоже не ест конину, — засмеялся Дарган.

— Ну и шутки! — Она нахмурилась, изобразив, что сердится, но тоже рассмеялась. — Очень черные шутки…

— А какие еще могут быть шутки у мертвеца?!

Так, веселясь, они вышли из ущелья.

Холмы, покрытые дубравами, звенящие ручьи, маленькие водопады — место было чудесное. Дарган не удивился бы, если бы повстречал тут эльфов. В первый миг, когда из-под полога леса вышел небольшой отряд, Дарган даже вообразил, что видит эльфов. Но тут же понял, что ошибся, когда из-за деревьев вылетела мраморная горгулья. Приглядевшись, Дарган увидел, что почти все люди отряда одеты в белые балахоны, с козлиными черепами на головах вместо шлемов. За исключением одного — этот шел в тяжелой красной мантии, расшитой тусклым серебром, в шляпе, чью тулью украшали мелкие белые черепа, по размерам — крысиные, по форме — человеческие.

Бешеный, предупреждая, заржал, но было слишком поздно — их заметили.

— Это проклятые, — шепнула Тейра. — Разведчики-сектанты, с ними демонолог и горгулья. Я видела такие отряды прежде. Но мы с Дейрой прятались от них в лесу…

— К сожалению, мне негде спрятать Бешеного, — заметил Дарган. — Здешний лес редок, а конь великоват, чтобы скрыться в зарослях ежевики.

Оставалось одно — драться. Но что мог сделать один Дарган против целого отряда? Да, у него есть Бешеный, и есть волшебный талисман — возможно, он сможет отпугнуть горгулью, но, скорее всего, сектантам дела нет до магии талисмана эльфов.

Дарган мгновенно вскочил в седло и обнажил меч, стараясь не думать, скольких противников ему придется одолеть.

— Пока я буду драться, беги, — сказал он девушке. — Ты успеешь и…

— Вот еще! Я сумею прикончить парочку козлоголовых! — воскликнула Тейра и обнажила кинжал. — Мы победим! Алкмаар! Предки с нами! — издала она клич несуществующей уже родины.

Трое сектантов двинулась вперед, остальные застыли, выжидая. Демонолог держался позади всех. Горгулья присела на поваленное дерево. Никому не хотелось попасться под удар страшных костяных бивней скакуна рыцаря смерти.

Дарган невольно осадил коня… Слабая надежда, что сектанты сами повернут назад, и стычки удастся избежать, заставила его опустить меч.

Неожиданно вперед метнулась Тейра.

— Стойте! — Она встала перед конем Даргана, как будто собиралась заслонить и коня, и всадника своим тонким телом. — Стойте! — Она подняла руку, и Дарган на миг подумал, что девушка — очень сильная волшебница, и сейчас она швырнет ком белого или синего пламени и испепелит весь отряд. В Алкмааре никогда не знаешь, на что способен первый встречный, порой тщедушный старичок может уничтожить целый легион.

Но Тейра просто подняла руку.

— Нам совсем не нужно драться! — сказала она чистым сильным голосом. — Мы не враги.

— Разве? — отозвался из-за ряда козлоголовых демонолог.

— Да, мы не враги, — продолжала Тейра. — Мы — жители Алкмаара, но разве сейчас Бетрезен воюет с нашим королевством?

— Алкмаара больше нет. Он исчез. Пустые дома засыпает песок, — произнес демонолог нараспев, как заклинание. — Отныне все алкмаарцы служат Мортис. А Мортис нам враг.

— Нет, не все, мы не служим! — гордо заявила Тейра. — Мы покинули армию нежити, и воля безмясой для нас больше ничего не значит. Клянусь духами предков, да будут они к нам благосклонны!