Tempus
Шрифт:
Мэтью хотел ответить что-то остроумное, но вместо этого пожал плечами. Ему, конечно, показалось, что он заболел, но он не стал бы голословно утверждать, что у него высокая температура. Теперь, однако, он почувствовал, что все тело ломит.
– Немедленно возвращайтесь в постель, – приказала ему миссис Пирс. – Я отправлю кого-нибудь к вам с горячим молоком.
– Но я голоден, – прохрипел молодой человек, с тоской глядя на булочки с маслом и кофе на столе.
– Куда с вашим горлом что-то есть? – возмутилась та, подталкивая его к выходу. – Давайте, идите, а то еще заразите кого-нибудь.
Он безропотно повиновался, уныло плетясь обратно в свою комнату. В дверях он столкнулся с мистером Зонко, который спустился к прислуге, очевидно, чтобы что-то сказать. Он был в домашней одежде и выглядел не менее помятым, чем кучер.
– Доброе утро, сэр, – прохрипел Мэтью, вынырнув из-за угла.
Зонко подпрыгнул на месте, хватаясь за сердце.
– Господи, Мэтью! – воскликнул он. – Что за голос, словно за мной пришел Сатана? Что с вами? Вы больны?
– Миссис Пирс… – он сделал паузу, откашливаясь. – …утверждает, что да.
– В таких делах мы должны ей верить, – заметил мужчина, придирчиво оглядывая своего кучера. – Жаль, право, очень жаль. Я собирался после часа нанести визит миссис Спелл, она звала меня на раннюю прогулку и чай.
– Сожалею, сэр, – с притворной горечью повинился молодой Смит, в то время как в его голове, несмотря на температуру, закрутились шестеренки. Неужто их вчерашняя прогулка прошла так успешно, что Зонко пригласили на чай? Да еще и прогулку! Полный набор. Может быть, он останется и на ужин. У этой миссис Спелл 14 поистине говорящая фамилия. В то же время он вздохнул с облегчением: ему ой как не улыбалось весь день куковать у какой-то одинокой вдовушки в помещениях для прислуги. И где-то на задворках сознания билась слабая, но отчетливая мысль, что он бы и вовсе не хотел пересекаться с этой высокомерной женщиной.
14
Спелл с английского буквально означает «чары, колдовство».
– …вот так, – заключил Зонко.
Мэтью очнулся от своих мыслей и осознал, что, задумавшись, он пропустил мимо ушей все, что говорил ему мужчина. Однако мистеру Зонко его ответ, кажется, и не требовался, потому что он хлопнул его по плечу и отправился на кухню о чем-то поговорить с мистером Колсби.
Юноша пожал плечами и продолжил свой путь, а затем с удовольствием снова улегся в кровать, только в этот раз раздевшись и забравшись под одеяло. Болеть в целом было не так плохо. Единственное, что нехорошо – в этом мире не было ни антибиотиков, ни вкусных сиропов от кашля, ни ингаляторов, а горячее молоко с медом хоть и помогало от боли в горле, но другие заболевания слабо лечило.
Иной раз Мэтью задавался вопросом, как люди вообще выживали раньше без множества мелких, но жутко полезных изобретений. Антибиотики, соломинки, кроссовки, интернет, а также такая важная вещь, как электричество! Сколько же от него пользы и света, однако большинство жителей Лондона, хоть в это время электричество уже медленно завоевывало свои права в мире, скептически относились к новому изобретению и не спешили оснащать свои жилища электрическими лампами. Все происходило настолько медленно, что год назад Мэтью попросту решил применить всю свою силу убеждения и уговорил мистера Зонко оснастить дом электрическими лампочками. Правда, при свете вся прислуга наконец смогла ясно увидеть, сколько же хлама и рухляди хранит хозяин в самых отдаленных комнатах особняка! Поэтому там свет больше никогда не включали.
С тоской думая о технологическом прогрессе, Мэтью смотрел в грязный потолок. Вскоре он привычным жестом достал свою подвеску, висящую на шее на шнурке. В тусклом свете от небольшого окна блеснула серебряная змея, яростно кусающая свой хвост. Он привычно провел пальцем по ее голове, нащупывая зубы, цепко впивающиеся в собственную плоть. Под головой с внутренней стороны было небольшое углубление, из чего он давно сделал вывод, что одной детали в подвеске не хватает. Поэтому змея, вероятно, и не открывала ему окна в другой мир.
Хлопнула дверь и Мэтью мигом спрятал подвеску под рубашку и повернул голову, ожидая увидеть миссис Пирс, но обнаружил Лиззи. Она напряженно уставилась на парня.
– Миссис Пирс меня отправила, – после паузы сказала девушка, и только тут он заметил в ее руках поднос. – Даже не думай, что я бы вызвалась ухаживать за тобой после всего, что ты мне наговорил.
– А что же я плохого сказал? – прохрипел Мэтью, криво улыбаясь. Сам он злиться перестал еще вчера, особенно после встречи с тем сумасшедшим.
– Ты невозможен, – вздохнула Лиззи, ставя поднос на тумбочку около кровати. – Как ты вообще умудрился простудиться? Мистер Колсби за завтраком как раз рассказывал, как ты вернулся пьяным и промокшим ночью на кэбе совершенно без денег, – медленно и очень недовольно произнесла она, глядя в сторону. Она подала ему кружку, и юноше пришлось облокотиться на руку, чтобы выпить молоко.
Девушка держалась нарочито холодно, но он хорошо ее знал и понимал, что ей просто неловко после их вчерашней ссоры, и она, вероятно, чувствует себя виноватой, но из гордости извиняться не будет. Потому ей оставалось только злиться, но злость эта была больше направлена на себя, чем на юношу.
– Чушь собачья! Все было совсем не так, – возмутился молодой человек, отпивая из кружки. Молоко было мстительно горячим. Почти таким же горячим, как яростный взгляд Лиззи, обращенный к его подушке. На которую девушка обрушила свои удары, взбивая ее и ставя так, чтобы он мог полулежать. «А говорила, что не собирается заботиться…» – подумал юноша, против воли улыбаясь. Лед тронулся, господа.
– Почему ты такой веселый?! – вспыхнула девушка, вновь ударяя по подушке, очевидно, представляя, что вместо нее его затылок. – Видимо, совсем тебе и не плохо.
– Плохо-плохо! Очень плохо! – тут же хрипло заверил ее молодой человек, откидываясь в изнеможении на подушку, и для верности еще пару раз покашлял, скрывая улыбку. – Я попал под сильнейший ливень, и у меня попросту не хватало денег на кэб, но я уже весь промок, а до дома было идти слишком далеко, поэтому мне пришлось долго уговаривать кэбмэна, чтобы он довез меня «в долг», а я отдам по приезду. Кто же знал, что двери будут закрыты, да еще и этот старый хрыч будет караулить меня?