Тень Бешеного
Шрифт:
Не ожидая никакого подвоха, Молоканов ответил так, как на его месте ответил бы любой:
— Спросите его об этом сами. Вы же знаете его телефон.
Пришло время решающего удара.
Начал Гиз тоном бедного просителя:
— Передайте, пожалуйста, Дроканю, Аристарх Петрович, что если он найдет время со мной встретиться и хоть как-то поможет мне, то я, в обмен на его любезность, снабжу его совершенно сенсационным материалом о том, какие ведутся секретные исследования по управлению сознанием человека по всему миру, в том числе и в России производятся в настоящее время. Вы что-нибудь о таких работах
С самым невинным видом Гиз внимательно наблюдал за реакцией Молоканова, который никак не был готов к подобному повороту разговора.
— Я? Про что? — хрипло переспросил Аристарх.
— Про исследования по управлению человеческим сознанием, которые ведутся в России, — совершенно нейтральным тоном повторил Гиз. — Кстати, результатами этих исследований вполне могут воспользоваться ваши конкуренты на выборах в Думу.
— Я ничего про такие исследования не знаю, — смахивая со лба невольно появившиеся капельки пота, глухо буркнул Молоканов. — В России все эти умные западные штуки плохо проходят. Народ у нас голосует сердцем.
— Во всяком случае, замолвите за меня словечко Дроканю, — просительно напомнил Гиз, который, естественно, никому звонить не собирался.
— Обещаю не забыть, — натянуто улыбнулся Молоканов.
А сам подумал: «Первым делом запретить Дроканю и к телефону подходить, когда этот жмурик будет звонить. Неужели сам дал какую-то промашку и кто-то сумел пронюхать про наночип? Но каким образом? В загородном доме никто не бывал, даже Позин. Во- доплясова никто, кроме домашних, снабженных наночипами и полностью управляемых, никогда не видел… За это я могу поручиться».
Путаные мысли роились в мозгу Молоканова, когда он ехал домой с верным Боней за рулем. Перебрав в уме все возможные варианты утечки информации о своей тайной деятельности, Аристарх пришел к выводу, что ничего подобного быть просто не могло. А то, что француз задал ему такой вопрос, наверняка чистая случайность. Эта мысль его окончательно успокоила. А зря…
В своем просторном и шикарном номере в отеле «Марриот» Гиз радовался, как школьник, без особых усилий решивший казавшуюся очень сложной задачу.
— Я ничего про такие исследования не знаю, — вслух произнес он, пытаясь подражать голосу Молоканова. — Знаешь, голубчик, знаешь, и существенно больше, чем я подозревал… — почти пропел он уже своим собственным бархатным баритоном.
У Гиза не было ни малейшего сомнения в том, что он нашел того, кого искал. Вряд ли обычный человек сумел бы увидеть в реакции Молоканова нечто большее, нежели простое признание в собственной неосведомленности.
Но Гиз был прилежным учеником Широши и зафиксировал в реакции Аристарха полную растерянность и откровенную ложь. Это подтверждали и непроизвольное подрагивание век, и несколько капелек пота, выступивших на лбу, и пальцы обеих рук, которые Молоканов бессознательно сплел и опустил к животу, как бы защищая уязвимое место, и многое другое. Все свидетельствовало в пользу того, что Аристарх не только знал, но и пытался утаить свое знание.
Молоканова нужно было захватить, и как можно быстрее. Для допроса с пристрастием. Но как? В Москве Гиз был один, а справиться с громилами, круглосуточно охранявшими
Кроме всего прочего, среди людей Гиза практически не было никого, кто хотя бы сносно владел русским языком и прилично знал Москву и ее окрестности. Поэтому операцией пришлось бы руководить непосредственно ему. А вот этого Гиз не любил и никогда не участвовал лично в подобных акциях. Он всегда предпочитал командовать, оставаясь в тени. Правда, в Москве немало людей бен Ладена. Но они подчиняются только приказам вождя. А сам бен Ладен с некоторых пор отказался от всех современных средств связи — сотовых телефонов, электронной почты и т. д., справедливо опасаясь, что американцы без труда засекут его убежище. Теперь он поддерживал отношения с внешним миром исключительно с помощью особо доверенных курьеров.
Следовательно, оставалось одно — самому добраться до логова бен Ладена.
«Тем более что мы давно с ним не виделись, а это не есть хорошо!» — отметил он про себя.
И уже на следующий день Гиз вылетел в столицу Таджикистана — Душанбе, где без труда нашел своего старого знакомого Рахматулло, дед которого был одним из вождей басмачей, боровшихся с советской властью в Средней Азии, а потому пользовался абсолютным доверием бен Ладена.
Рахматулло был человек воспитанный и широко образованный. Он заведовал кафедрой истории Востока в местном пединституте, и никто из окружающих не подозревал, что он и есть главный координатор всех интересов и деяний бен Ладена на территории Таджикистана.
Рахматулло изредка бывал в мечети, но назвать его ревностным мусульманином, а тем более фундаменталистом не решились бы даже заклятые враги, которых у него не было.
Рахматулло тут же послал гонца сообщить, что Гиз направляется к Бен Ладену, и, не дожидаясь ответа, поскольку был в курсе их товарищеских отношений, снабдил своего французского гостя расторопным и молчаливым провожатым по имени Давлетьяр, который числился в заочной аспирантуре и под руковод ством уважаемого профессора действительно писал диссертацию по истории Афганистана.
Давлетьяр был неоценим как проводник не только потому, что свободно знал два главных языка Афганистана — дари и пушту, — но и потому, что выступал главным связником между Рахматуллой и бен Ладеном, регулярно бывая в Афганистане, где имел множество друзей и хороших знакомых.
Таджикско–афганскую границу они пересекли ночью без всяких сложностей.
— Шурави — так называли русских во время войны в Афганистане, — пояснил Давлетьяр, имея в виду пограничников из 201–й дивйзии, по просьбе таджикского правительства охранявших границу, — следят за теми, кто идет оттуда, потому что наркотики тащат. А туда, — он махнул рукой в сторону афганской территории, — пусть идут, кто хочет, им меньше хлопот.