Тень богов
Шрифт:
Когда подъем стал круче, Орка стала использовать копье как посох. Теперь она взбиралась по скользким камням, похожим на ступени, вдоль белой пенящейся реки. Ледяная вода плескала на тропу и просачивалась сквозь сапоги и скуты. Прядь светлых волос выбилась из косы Орки, и она нервно заправила ее за ухо. А потом замедлила шаг, вспомнив, что у Бреки еще ноги коротки так скакать по камням, – замедлила, несмотря на то что кровь ее будто кипела и заставляла мышцы дрожать от напряжения. Опасность всегда действовала так на Орку.
– Приготовься, –
Железный привкус крови на губах, вонь вывернутых кишок.
Скверный запах смерти.
Тропинка вывела на плоскогорье, где деревья были повалены и стволы очищены от веток. Показались большая хижина с травяной крышей и несколько хозяйственных построек, прилепившихся к каменному склону. Вокруг домов тянулся частокол, высотой поболе, чем Орка.
Ферма Асгрима.
К востоку от фермы вилась вниз по холмам дорога, ведущая, должно быть, к селению Феллур и фьорду.
Орка сделала несколько шагов и замерла, воздев копье. Тем временем Торкель и Брека тоже поднялись на плато.
Широкие ворота в центре частокола были распахнуты, и между створками на земле лежало тело со скрюченными руками и ногами, неестественно неподвижными. Одна из створок поскрипывала на ветру. Орка услышала, как Брека со свистом выдохнул сквозь зубы.
Она узнала в лежащем Асгрима по широким плечам и шевелюре цвета серого металла. Одна из его рук, густо поросшая волосами, торчала из разорванного рукава рубахи.
На щеку Орки опустилась снежинка, одарив кожу щекочущим поцелуем.
– Брека, держись сзади, – сказала она и зашагала вперед.
С трупа Асгрима поднялись вороны, оглашая воздух жалобным карканьем, разлетелись и расселись на верхушках деревьев. А один устроился на столбе, что держал ворота, наблюдая за людьми.
Пошел снег, и ветер закружил его по плоскогорью.
Орка подошла и посмотрела на Асгрима. Он был одет в шерстяную рубаху и штаны, в плащ из хорошего меха, на одном из запястий виднелся браслет из тусклого серебра. Волосы его были седы, тело – худое и жилистое, сквозь дыры на одежде виднелись мощные мускулы. Один сапог слетел. Рядом лежало копье с треснувшим древком, чуть дальше – окровавленный боевой топор. В груди Асгрима зияла дыра, и шерстяная рубаха потемнела от запекшейся крови.
Орка опустилась на колени, подняла оружие и вложила его в ладонь Асгрима, прижав окоченевшие пальцы к топорищу.
– Отправляйся по дороге душ с оружием в руках, – прошептала она.
За спиной у Орки раздался неровный вздох сына. Это был первый человек, которого Брека увидел мертвым. То ли дело животные. Он помогал забивать зверей, чтобы поджарить туши на ужин, помогал потрошить их и снимать шкуры, вымачивать сухожилия для шитья, дубить кожу для сапог, что носила его семья, выделывать ремни и ножны для охотничьих ножей.
Но видеть смерть другого человека, жизнь которого оторвали от тела, – это нечто совсем иное.
По крайней мере, если видишь это впервые.
К тому же этого человека Брека знал раньше. Видел в нем искру жизни, когда она еще горела.
Орка дала сыну несколько мгновений на то, чтобы просто стоять и глядеть широко раскрытыми глазами на труп. Грудь Бреки часто вздымалась, дыхание было прерывистым.
Земля вокруг Асгрима была взрыхлена, а трава примята. На ней виднелся нечеткий отпечаток подошвы. В нескольких шагах от него уже почти впиталась в траву лужа крови. Следы вели в сторону. Похоже, здесь кого-то тащили по земле.
То есть Асгрим кого-то забрал с собой.
– Это он кричал? – спросил Брека, все еще глядя на труп.
– Нет, – ответила Орка, глядя на рану в груди Асгрима.
Удар прямо в сердце: смерть наступила быстро. И хорошо, ведь падальщики уже успели ободрать тело. Глаза и губы превратились в кровавые раны под клювами воронов. Орка поднесла руку к лицу Асгрима и приподняла то, что осталось от его губ, чтобы заглянуть в рот. Десны и пустые лунки из-под зубов с кровяными сгустками. Она нахмурилась.
– Где его зубы? – прошептал Брека.
– Тут побывали теннуры, – проворчала Орка. – Они любят человеческие зубы сильнее, чем белка – орехи.
Она быстро оглянулась по сторонам, осматривая деревья и скалы в поисках любых признаков присутствия этих мелких двуногих существ. Поодиночке они могли доставлять неудобства, а толпой – быть смертельно опасными с их острыми костистыми пальцами и зубами, что режут словно бритва.
Торкель обогнул Орку и вошел внутрь частокола, водя острием копья по широкой дуге в поисках возможного врага.
Затем остановился и уставился на скрипучую створку ворот.
Орка перешагнула через Асгрима и остановилась рядом с Торкелем.
К воротам было прибито тело: руки широко раскинуты, голова безвольно болтается. Идрун, жена Асгрима.
Она умерла не так быстро, как муж.
Ее живот был распорот, и кишки вывалились на землю скрученным клубком, словно лозы, оплетающие ствол старого дуба. От них все еще поднимался пар, а на блестящие витки ложился снег. Ее лицо было искажено гримасой боли.
Так вот кто кричал.
– Кто сотворил такое? – пробормотал Торкель.
– Везен? – предположила Орка.
Торкель указал на ворота, где виднелась основательно вырезанная руна, состоящая целиком из острых углов и прямых линий:
– Защитный знак.
Орка покачала головой. Руны способны сдержать многих, но не самых могущественных чудовищ из Бездны Везен. Она оглянулась на Асгрима, вновь посмотрела на рану в его груди. Мало кто из везен пользовался оружием, природа и так наделила их инструментами для того, чтобы резать и убивать. На траве виднелись темные пятна: засохшая кровь.