Тень Большого брата над Москвой (сборник)
Шрифт:
— Их всех надо собрать — этих умников — камень на шею, и утопить, как Герасим свою несчастную Муму!..
— Ну, это вы уж слишком!.. — В растерянности произнесла декан. — Этак мы черт знает до чего договоримся!.. Так ведь нельзя…
— А что можно?! — вдруг вскочила с места вечно молчащая заведующая кафедрой стилистики Николаева. — Вы только подумайте, коллеги! Обычно «неуд», то есть более восьми орфографических и синтаксических ошибок у нас получали всего три-четыре студента. А результаты нынешнего года оказались для нас просто чудовищными. Из двухсот двадцати девяти первокурсников в простеньком тексте на одну страничку восемь и меньше ошибок сделали всего восемнадцать процентов ребят. У остальных,
— Мы кого с вами собираемся готовить? — тут же поддержала ее сидящая рядом подруга — тоже вечно отмалчивавшаяся доцент Моргулина. — Будущих представителей четвертой власти или послушных малограмотных холуев? — Она даже резко хлопнула рукой по столу и повернулась всем телом в сторону декана. — Мне вот даже мой младший сын постоянно теперь дурацкие вопросы задает. Он в этом году только в девятый класс пошел, а их уже тоже начали натаскивать на всякие тесты! Так даже я в ужас прихожу от этих вопросов!..
— Ну, дело же, в конце концов, не в этих самых тестах… — Попыталась возразить Алена Леонидовна. — Их же можно и усовершенствовать…
— Да, в том-то и дело, что дело не в тестах! — Опять вскочил со своего места Полосин. — Дело в том, что сама система ЕГЭ убивает классическое фундаментальное образование в нашей стране! Разве это трудно понять? Мы же об этом не раз говорили. Перевод на тестовые экзаменационные задания означает собой переход от логики мышления и логики рассуждения к чисто прикладному восприятию изучаемого материала.
Буквально обескураженная столь бурными выступлениями своих коллег по факультету, декан присела на краешек стула и только беспомощно пожала плечами:
— Я даже не знаю, чего нам теперь делать… Отменить результаты набора уже невозможно… И отчислить их нам до результатов первой сессии будет тоже практически невозможно…
— Думаю, что и после первой сессии вам тоже никто не позволит произвести массовые отчисления, — в раздумье произнес Полосин. — Так что, видимо, придется нам всем засучить рукава и заново обучать этих егешных стобалльников элементарной грамотности…
— Но ведь это же — полный абсурд! — опять вскочила со своего места профессор Пустовалова. — Это же значит, что мы теперь начнем выпускать недоучек!
— А вот этого я вам не позволю! — вдруг прихлопнула ладонью по столу Алена Леонидовна. — Значит, всем нам придется значительно поднапрячься. Теперь мы понимаем, с каким материалом имеем дело, и должны скорректировать свои учебные планы. Попрошу вас, Аркадий Иванович, взять этот вопрос на контроль! — Она повернулась в сторону Полосина и прочертила рукой в воздухе, как будто ставя свою резолюцию.
Тот, в свою очередь, в ответ на ее жест только с сомнением пожал плечами и тихо, но достаточно внятно, произнес:
— Боюсь, что сия миссия неисполнима… — Он сделал ударение в слове «миссия» на последней букве, встал со своего места и вышел из зала.
Глядя ему вслед, профессор Пустовалова только грустно произнесла:
— Похоже, Господь всех нас лишил разума. Это нам наказание за грехи наши. Но, слава Богу, хотя бы у кого-то начинает наступать прозрение…
После ее слов все присутствующие, как по команде, поднялись с мест и двинулись к выходу, оставив декана в полной растерянности.
И только когда уже последний человек покинул зал, Алена Леонидовна вдруг вскочила с места и выбежала в коридор.
— Куда же вы?.. Мы же с вами не определили основные цели и задачи…
— А чего тут определять-то?.. — грустно проговорил уходивший последним профессор Воробьев, — Все понятно без каких-либо резолюций: будем тянуть эту серость в верхние эшелоны четвертой власти!.. — Он как-то невесело усмехнулся и зашагал дальше, оставив декана в одиночестве посреди широкого коридора.
К себе в кабинет Алена Леонидовна зашла в совершенно подавленном состоянии. Бросила листки с заготовленным докладом на стол и устало опустилась на диван. Попросила секретаря Дашу принести чашку чая. Потом долго рассматривала корешки стоящих в шкафу папок, как будто что-то высматривая. Нашла папку с надписью «ЕГЭ. Периодика». Долго листала ее, пока не наткнулась на то, что искала. Это была публикация двухгодичной давности статьи профессора Воронцова «ЕГЭ. Мифы и реальность».
Попросила Дашу ни с кем ее не соединять и углубилась в чтение.
«ЕГЭ. Мифы и реальность»
«ЕГЭ — это странное сочетание из трех букв, больше похожее на очередное ругательство, вот уже не первый год вводит в состояние озноба все российское общество. Возникает законный вопрос: кто и зачем придумал эту головную боль? Кто является заказчиком, исполнителем и потребителем данного образовательного суррогата?
Единый государственный экзамен проводится под лозунгами: «Доступность. Повышение качества. Эффективность управления». В 2005 году в сферу ЕГЭ было втянуто 78 субъектов Российской Федерации, 853 тысячи выпускников школ, 1543 вуза и 1765 ССУЗов. А в 2007 году в «эксперименте» участвовали практически все субъекты Федерации.
Так что же такое ЕГЭ на самом деле? Откуда он появился и какую задачу преследует? Сегодня, в погоне за уходящим от нас поездом мирового образовательного сообщества, мы порой бездумно копируем полностью отжившие системы. Одной из таких систем является ЕГЭ. Первые аналоги ЕГЭ появились во Франции в конце 60-х годов. Французское правительство, озабоченное массовыми студенческими выступлениями, пошло на популистские меры. Было объявлено о начале политики социальных преобразований, которые будут способствовать доступности высшего профессионального образования для всех. (Этот же тезис стоит на первом месте и в концепции ЕГЭ в России) Данный лозунг был весьма привлекателен. Но механизм его реализации не сработал. И уже через несколько лет стало совершенно очевидно, что введение единого государственного экзамена и замена им традиционных вступительных экзаменов в вузы привело к полному размыванию всей системы высшего образования. Резко упало качество знаний поступивших, и начался неминуемый процесс отсева вновь принятых студентов за неуспеваемость. Большая часть бюджетных мест оказалась занятой полуграмотными недоучками. А огромная масса по-настоящему талантливых абитуриентов осталась за бортом. Результатом этого стала еще большая социальная напряженность. И уже через 7 лет правительство Франции вняло пожеланиям своего образовательного сообщества и ушло от ЕГЭ, как от главной и основной формы приема в вузы. Этот экзамен остался только в качестве вспомогательного при наличии традиционных вступительных испытаний.