Тень для драконьего принца

Сью Санна

Я немного разочаровалась, но отогнала это чувство. Если включить мозги и выключить гормоны, его рассудительность прав, а спешить нам вообще некуда, раз у нас сотни лет впереди.

Глава 25

Ещё не до конца проснувшись, я почувствовала на себе тяжёлую руку, ощутила жар прижимавшегося сзади Ена, услышала его дыхание… И тут же забыла, как набирать кислород в лёгкие, а сердце ухнуло и забилось внизу живота так, что подушечки пальцев закололо словно иголочками. А вчера уснула, едва голова коснулась подушки. Удивительный

был бальзам!

Змейкой выползла из-под руки Ена и помчалась в свою комнату, пока он не проснулся. А там первым делом внимательно осмотрела себя в зеркале. Чуда не случилось — знаки истинности на мне не проявились. На мой взгляд, это ничего между нами не меняло, но я всё равно расстроилась. Из-за того, что расстроится дракон.

Умылась, оделась, открыла дверь и носом упёрлась в грудь его грозности.

— Ну как? — спросил он без особой надежды в голосе.

— Ничего, — грустно ответила и вздохнула.

— Ну, я особо и не рассчитывал. Мне хватит и того, что теперь ты пахнешь моей парой. Запах еле уловим, но я рад и такому. Отец его точно учует, а нам главное, чтобы поверил он. На остальных плевать.

— Что ты задумал? — тут же насторожилась я.

— Ничего такого. Познакомлю вас и расскажу, что ты не Санса, — беззаботно отмахнулся его легкомысленность. — Уж если кто и сможет этот вопрос решить, так только император драконов.

Ен говорил с гордостью и уверенностью, а я была готова в обморок упасть. Это же знакомство с родителями! Мамочки! Почему у меня вчера вылетели из головы все последствия проведения ритуала? Кошмар! А вдруг я им не понравлюсь?

Паника накатила такая, что даже завтракать перехотелось.

— Я в шоке! — сообщила очевидное. — Хорошо, что родители Сансы не смогли приехать! Не представляю, как бы всё это пережила, явись сюда ещё и они.

— Не принимай близко к сердцу. Ты не можешь не нравиться.

Я нервно хихикнула и икнула. Да-да, конечно. Особенно сильно я нравлюсь Фурии и тени Шира.

— Серьёзно? Думаешь, родители Сансы тоже бы обрадовались, что я заменила их дочь?

— Ну-у-у, сегодня мы бы им об этом не стали сообщать, — протянул Ен. — А потом… Мы с отцом что-нибудь придумаем. Может, компенсацию графству Вуалити выдадим или землями наградим.

Я закатила глаза. Меня просто пробирал истерический смех. Похоже, Ен ещё не отошёл от последствий ритуала и плохо соображает.

— Ен, мне очень страшно, — сообщила предельно серьёзно, чтобы и он, наконец, задумался. — Всё так сложно, что сотни мыслей разрывают мозг.

— Каких? — спросил дракон и, обняв меня за талию, повёл вниз в столовую. — Уверен, что смогу их все развеять.

Что-то я сомневалась.

Но раздался звонок в дверь, и пришлось разговор отложить.

Пипитта принесла завтрак. Она впорхнула в коттедж улыбчивая и свежая, а я проводила её задумчивым взглядом. По уму, надо было бы допросить девушку о дружке её лисе, но мне сейчас было вообще не до них. Всё потом. Ведь то, что вчера под действием бальзама мне казалось плёвым делом, сегодня предстало в истинном свете. Допустим, семья Ена меня примет и встанет на мою защиту. Допустим, сможет отстоять право переселенки в чужое тело на жизнь. Но какой ценой? Не придётся ли воевать? А родители Сансы? Разве им будет достаточно получить компенсацию за потерю дочки? Всё это меня страшно тревожило, но когда Пипитта накрыла на стол и ушла, спросила я совершенно другое:

— Меня мучает, что это не моё тело, Ен. Я ведь не такая, как Санса. У меня тёмные короткие волосы и лишний вес. Я совсем не такая пластичная, у меня походка другая… Я… Мне кажется, что ты бы ни за что не полюбил меня настоящую и даже не подумал бы проверять на истинность, — сморозила я заведомую глупость.

Но сейчас для поднятия морального и боевого духа мне от главного мужчины моей жизни были нужны слова любви и немного лести.

Ен глянул на меня насмешливо, протянул через стол руку и заправил за ухо фиолетовую прядь.

— Я знаю, чего ты добиваешься, и знаю, что ты сама прекрасно понимаешь, что дело не во внешности, — с мягкой обволакивающей теплом улыбкой тихо сказал он, и у меня мурашки по коже побежали. — Мне совершенно не важно, как ты выглядишь. Я не вижу ни цвета волос, ни цвета глаз, ни твоей фигуры. Я вижу душу, без которой моя не сможет существовать. И твоя душа для меня самая прекрасная.

— «Вижу душу» звучит жутковато, — нервно рассмеялась я, сглатывая комок из подступивших слёз, — хотя спасибо, от твоих слов мне полегчало. Но ты прав, я сама всё понимаю.

— Какие ещё тебя тревожат мысли? — спросил Ен.

А я подумала и решила не нагнетать. Впереди у нас только знакомство с его родителями, бал и три месяца учёбы. Какой смысл паниковать сейчас? Тем более изменить вчерашнее невозможно. Ритуал уже не отменить.

— Понравится ли твоей маме моё платье? И как мне вообще с твоими родителями себя вести? — вместо настоящих тревог выдала я ерундовые. — Побольше молчать и только отвечать на вопросы или блистать эрудицией?

— Быть собой. Тебе просто надо быть собой, Алиса, — ответил Ен, и дальше, весь остаток завтрака, мы болтали о всяких пустяках вроде этикета.

До обеда разошлись по государственным делам, а после отправились собираться в академию. Начало приёма объявили на четыре, у меня оставалось всего два часа на сборы. Никогда раньше я не думала, что это так мало. А сейчас то прядь не так лежала, то блеск для губ слишком блестел. И всё казалось, что я ничего не успеваю.

Так бы я и доводила внешность до совершенства, не жалея сил и времени, если бы за мной не явился Ен.

— Всё, ты лучше всех, идём уже, карета подана, — заявил он и, отобрав у меня пуховку, насильно вывел в коридор.

Специально для бала, чтобы мои драгоценные ноженьки не устали, а платье не запылилось, наши мастера построили самоходную карету. Ну как самоходную… Толкали её наши маги-воздушники, засевшие на крыше. Да и каретой деревянный короб с лавкой я бы не назвала. Но, как говорится, лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

К выходу из лабиринта мы прибыли чистые и полные сил. Сегодня рыночную площадь опять преобразовали в главную академическую и устелили ковровыми дорожками. И студенты снова выстроились за ограждениями, сменив наряды торговцев и мастеров на праздничные одежды.