Тень дракона
Шрифт:
Дракон присел на корточки возле Сергиевского.
– Да, руки занемели, утратили чувствительность. Но это поверхностно. Кости это онемение не затронуло. А костей в руках более чем достаточно. И Балазанов мог довольно долго играть с ними…
Раздался сухой треск, майор закричал.
– И еще раз!
И снова треск ломающейся кости и крик. И снова – треск и крик.
– Это только пальцы, – почти прошептал Дракон, – а сколько еще костей только в руках… Можно даже не ломать новых, а поиграть уже сломанными.
– Сука! – закричал майор.
– Вот это и отличает профессионала
– Ты не профессионал, ты убийца. И даже не убийца, ты… – Шатов замолчал подбирая слова.
– Я маньяк. Я сумасшедший, – подсказал Дракон. – Еще чем-нибудь меня удивишь?
– А я тебе почти поверил…
– Когда? По телефону?
– Да.
– А я почти говорил правду, – Дракон наклонился над Шатовым, – почти все, что я говорил – правда. Мы с вами поставлены в такие условия, что делаем только то, что должны. Все так устроено, что мы не можем делать финтов вправо и влево. Только вперед. И мы бежим по этому коридору, понимая, что остановиться равносильно смерти. Кто-то попался на пути – снести, растоптать, убить. Иного выхода нет.
– А если бы был? – спросил Шатов, чувствуя себя подонком. – Если бы я указал такую возможность?
Дракон заглянул Шатову в глаза:
– А ведь похоже, что ты веришь в то, что говоришь.
Глаза Дракона были светло-серого цвета. Как льдышки. И такие же холодные.
– Я говорю правду. У тебя есть шанс все изменить. Есть люди…
– Всегда есть люди. В последнюю минуту всегда находятся люди, которые могут что-то изменить и в чем-то помочь. И у них всегда есть наготове предложение. И почему-то об этом вспоминают только в последний момент, – Дракон засмеялся.
– Это правда. Тебе пощадят жизнь, если ты отдашь дрессировщиков. Ты ведь не испытываешь к ним особой любви.
Зрачки глаз у Дракона сжались в точки.
– Не испытываю…
– Свяжись…
– Подожди, Шатов, кто тебе сказал, что я их сдам, даже если и не люблю их? Без них я не могу жить, ты ведь знаешь. Или твои знакомые также позволят мне убивать?
«Спроси у Хорунжего, – сто лет назад сказала Вика, – у него в этом опыт больше». Найдет он работу Дракону? Найдет? Ведь для него не важен Дракон, не страшно то, что он убивал людей. Важно найти тех, кто за этим стоит, кто все это придумал и осуществил. И ради этого Дракона могут отпустить. Или приберечь, пока не настанет момент натравить его на дрессировщиков.
– Сейчас ты мне скажешь, что нужно подъехать вместе с тобой в одно место, и ты гарантируешь мне, что ничего мне там угрожать не будет. Так?
– Не так. Тебе нужно будет позвонить…
– Молчи, Шатов! – крикнул Сергиевский. – Как только он узнает номер телефона, он нас убьет. Тебя – в первую очередь.
– Точно! – Дракон засмеялся. – Именно на это я и рассчитываю. Шатов мне говорит номер телефона и умирает. Чисто и красиво. И даже раньше вас, товарищ майор. Хочешь, Шатов? Махнемся? Ты же просто хотел умереть, просто просил меня об этом. И в этом случае я действительно получу удовольствие. Шатов? Скажешь номер телефона спасителей?
И убийства прекратятся, напомнил себе Шатов. Если он договорится с Хорунжим, то убийства прекратятся. Только вот ты этого не узнаешь, ты будешь кормить червей своим бренным телом на самом заштатном кладбище. Готов, Шатов?
– Я…
– Он тебя все равно обманет, Шатов, – напряженным голосом сказал Сергиевский, – даже тут. Ты говоришь номер, а он все равно тебя убивает медленно.
– Тебе придется рискнуть, Шатов.
– А давай, я сам позвоню, – Шатов снова посмотрел в ледышки, – сам наберу номер, поговорю, а потом…
Дракон засмеялся:
– Хорошая попытка, браво. Но освобождать тебе руки я не буду. Не хочешь говорить сейчас, скажешь немного позже.
– Дракон, – позвал Сергиевский. – Эй, Дракон.
– Я вас слушаю.
Вот теперь это прежний Дракон, уверенный в себе, властный, напористый, презирающий всех вокруг. Он уверен в себе.
– Иди сюда, – Сергиевский дышал хрипло, со стоном.
– Тоже предложишь мне обмен? – Дракон подошел к майору. – У тебя тоже есть кто-то, кто сможет меня защитить?
– У меня… – тихо сказал майор, – у меня есть…
Шатов не ожидал от майора такого, тело Сергиевского вдруг выгнулось, связанные ноги с силой ударили Дракона в грудь.
Дракон отлетел в сторону, проехал спиной по полу. Сергиевский, выгнулся еще раз, перекатился к Дракону, закричал от боли, ударившись сломанными пальцами об пол, еще раз поднял связанные ноги и ударил. Но удар пришелся в пустоту.
– Хорошая попытка, – выдохнул Дракон, поднимаясь с бетонного пола. – Отличная… И почти получилось. Так ты не случайно проболтался о Гремлине, майор? Решил заплатить за свою жизнь его? Видишь, Шатов? Жизнь за жизнь. Все по честному… Пока Балазанов убивает Гремлина, Сергиевский убивает Дракона. Хороший удар.
Дракон прижал руку к груди.
– Чуть сильнее – и все. Мне нужно было это предусмотреть.
Сергиевский застонал.
– Обидно? – участливо спросил Дракон. – Придется мне немного подстраховаться.
Шатов напрягся. Сейчас…
Дракон ударил ногой.
Громкий треск и вопль боли.
Нога. Брюки майора под коленной чашечкой потемнели.
– Это открытый перелом, майор. Это – открытый перелом, и с ним вы уже не сможете проделывать такие впечатляющие трюки. Учитесь, Шатов. Бороться до последней секунды. До последней возможности.
– Сволочь, – сказал Шатов.
Дракон подмигнул ему.
– Подонок.
– Вы когда-нибудь обращали внимание, как скуден запас ругательств и оскорблений. Мы гордимся нашим матом, а ведь он совершенно не приспособлен именно к оскорблению. Он только выражает эмоциональное состояние говорящего, – Дракон полез во внутренний карман своего пальто. – Такой героизм должен быть вознагражден.
Он достал пистолет, взвесил его на руке:
– Будем считать, майор, что одного из вас от пыток вы спасли. Климова. Он все равно без сознания, так что особого удовольствия от него получить не удастся. Некоторым нравятся жертвы, молчаливые. А мне, извините, нужна обратная реакция. Движение моей руки – стон. Или крик. Как заслуженная награда.