Тень дракона
Шрифт:
– Новую, – сказал Шатов.
– Ну, тогда вы можете…
– Уже нет, – оборвал Дракона Шатов.
– Что значит – уже?
– Это значит, что я уже нахожусь возле стадиона за трансформаторной будкой. И я уже нашел тело. И я знаю, что ты мне солгал, урод. Ты мне соврал. И что бы я ни выбрал – все равно эта девочка уже была мертва. Если бы я сказал «старая», ты просто сообщил бы мне, что остается все равно новая. Так? А если бы я отказался выбирать, так и в этом случае оказалось бы, что девочка эта несчастная из моего двора. Ведь так? Не молчи, шуллер! Или ты снова начнешь плести мне о доблести, чести, охотниках и добыче? Я не слышу, жулик! Что ты замолчал?
– Я… – Шатов впервые услышал в голосе Дракона неуверенность, граничащую со страхом. – Я не должен перед тобой отчитываться, Шатов. Это…
– Что это? Это твоя игра? Ты собираешься играть по таким правилам? Тогда мне нет смысла участвовать в ней. И так и так кто-то умрет. Тогда пусть это происходит без моего участия. Без. Моего. Участия.
– Не смей на меня повышать голос!
– Что? – Шатов даже растерялся, услышав нотки истерики. – У нас эмоции?
Шатов постарался сказать это голосом Бочкарева. Эмоции – отлично!
– Мы нервничаем? Нас поймали за руку?
– Никто меня не ловил…
– Серьезно? Неуловимый грозный охотник передергивает, – сухо сказал Шатов. – как последний мелкий жулик. И знаешь почему? Потому, что он элементарно струсил. Конечно, если бы вдруг я взял и позвонил в милицию, а она приехала оперативно, то перекрыла бы выезд из моего микрорайона. Я ведь очень неудобно живу, для беглецов. Одна дорога. И тебе стало страшно! И ты решил подстраховаться, убить, а потом позвонить издалека, покуражиться… Какой молодец! Герой… И ты после этого хочешь продолжать игру? Ты после этого собираешься стереть меня? Это ты исчезаешь, растворяешься в тумане. Ты, а не я… И это ты подохнешь от страха, а не я. Ты, безымянная тварь.
– Я…
– Да, именно ты.
С минуту Шатов слышал только тяжелое дыхание в трубке. Дракон получил удар. Получил и теперь пытается удержаться на ногах. Мелочь, потенциальная добыча вдруг ударила в очень болезненное место…
– Ты хочешь настоящей игры? И тебе кажется, что ты смог меня унизить, – сказал, наконец, Дракон. – Ты заблуждаешься, Шатов. Ты хочешь честной игры…
– Я не хочу честной игры, потому, что ты не можешь играть честно, – Шатов почувствовав слабину, продолжал жать, но голос Дракона окреп.
– Ладно. Ты…
– Я думаю, что ты выбираешь свои жертвы среди самых слабых и беспомощных.
– Я выбираю свои жертвы как хочу.
– Но хочешь ты убить слабого.
– А кто по-твоему сильный? Ты? Твои приятели опера из славной группы майора Сергиевского? Таранов твой сильный? Или покойный старший лейтенант Рыжов, которого вы очень интеллектуально прозвали Рыжим? Беднягу будут хоронить завтра в закрытом гробу. Тебя уже пригласили на панихиду? Ты собрался вместе с ними уничтожить меня? Молодец. Тогда передай остальным, самому Сергиевскому, Климову, Балазанову, Пирогу и конечно несокрушимому Гремлину, что у них есть время до послезавтра. Либо они уходят из группы самостоятельно, либо…
– Либо что?
– Либо на них распространяется твое проклятие. На них и их близких. Понятно?
– А не слишком ли мы…
– Не слишком. И всякий, кто попытается помочь тебе, будет наказан.
– А всякий, кто будет помогать тебе – обезглавлен? – Шатов сказал это сознательно, словно плеснул в костер бензина. – И руки ему отрежут. Сильные руки спортсмена… Так?
Дракон выругался. Невозмутимый и холодный Дракон выматерился самым вульгарным образом.
– У нас снова приступ нервной болезни? – осведомился Шатов.
– Я все сказал, – дрожащим от ярости голосом произнес Дракон.
– Я все услышал, – спокойно ответил Шатов. Я услышал даже то, чего ты не хотел говорить.
– Все передай ментам, – повторил Дракон.
– Я передам. А ты запомни, что рано или поздно ты подохнешь. Не потому, что тебя кто-то убьет в честном поединке. Ты захлебнешься своим страхом. Ты трус и только потому – убийца. И даже сегодня ночью ты не убил меня только потому, что испугался.
– Тебя? – быстро переспросил Дракон. Слишком быстро.
– Нет, не меня. Что-то есть такое, чего ты боишься даже больше чем меня, боишься сильнее, чем достойного противника…
– И что же это?
– Я пока не знаю. К сожалению – не знаю. Но я найду это. И тогда ты подохнешь. Я клянусь, что найду этот ужас трусливых драконов. Я найду. Найду.
Шатов продолжал говорить даже тогда, когда телефон захныкал короткими частыми гудками.
– Я найду, найду.
Издалека послышался звук милицейской сирены.
Глава 7
Панихида началась в десять утра. Шатов приехал без десяти, поэтому пришлось потоптаться перед Домом культуры работников милиции. Старый, еще дореволюционный особняк стоял на тихой улице в паре кварталов от областного управления, движения там и обычно было мало, а в это утро не было вообще – посты перекрыли проезд всем, кроме специальных машин.
Два майора размахивали полосатыми жезлами на углу Пушкинской. Шлагбаум или пару майоров потолковее, вспомнил Шатов старую шутку. Или пару майоров потолковее…
Возле особняка мелькнул Сергиевский, но Шатов не стал к нему подходить. Успеем. Не то настроение, чтобы трепаться. Из подъехавшего автобуса быстро высыпался десяток камуфлированных парней с автоматами. Почетный караул. Все должно проходить согласно ритуала, медленно и постепенно. Первыми, как обычно, пройдут генералы и штабные ребята, которые самого Рыжего и не помнили особо, но несколько теплых слов для покойного найдут обязательно.
На посту, мужественно, вечно в наших сердцах… Шатов тяжело вздохнул. С самого утра он не мог отделаться от ощущения, что Рыжий погиб из-за него, Шатова, из-за неудачника, который не может сам разобраться в своих делах.