Тень и искры
Шрифт:
– Если я уберу руку, обещаешь не делать глупостей, в том числе не кричать?
Я кивнула, прижавшись затылком к его груди. Крик никогда не был для меня способом решения проблем.
Он медлил.
– Мне кажется, что я об этом пожалею, – сказал он со вздохом, из-за чего я заскрежетала зубами. – Но, наверное, просто добавлю это в растущий список того, о чем жалею.
Он убрал руку от моего рта и опустил на мой подбородок, обхватив его пальцами. Я сделала глубокий вдох, стараясь игнорировать холод, исходящий от него,
Он не отпускал.
– Ты собираешься идти за этими богами, – заявил он через мгновение. – Об этом ты думала?
Хороший вопрос, поскольку смертным запрещено вмешиваться в дела богов. Это считается оскорблением Первозданного, которому они служат. Но у меня был ответ.
– Они убили младенца.
Мгновение он молчал.
– Это не твое дело.
Я напряглась, услышав это.
– Убийство невинного ребенка должно волновать каждого.
– Ты так думаешь, – ответил он, и я нахмурилась. – Но это не так. Ты поняла, кто они, как только их увидела. Ты знала, что тебе следовало сделать.
Я знала, и мне было плевать.
– И ты также считаешь, что мы должны оставить тела там?
– Вряд ли они их оставили.
Когда боги убивали смертных, они оставляли тела, обычно в качестве предостережения. А если они их не оставили, то куда забрали? И зачем? Зачем они это сделали? Мог еще кто-нибудь быть в том доме?
Я подняла голову. Его рука последовала за моим движением.
– Так ты собираешься меня отпускать? – спросила я тихим голосом.
– Не знаю. Не уверен, что готов к тому, что ты собираешься сделать.
Я уставилась на темные побеги, нависающие над моей головой.
– Отпусти меня.
– Чтобы ты побежала туда и дала себя убить? – возразил он.
– А вот это не твое дело.
– Ты права. – Он помолчал. – Но ты и ошибаешься. Но поскольку спасение твоей жизни нарушило мои планы на вечер, хочу убедиться, что мои благородные действия стоили того, что я потерял, придя тебе на помощь.
Я не могла поверить собственным ушам.
– Я не просила твоей помощи.
– Но все равно ее получила.
– Отпусти меня и можешь возвращаться к своим важным планам на вечер, в которые, наверное, не входит проявить простую порядочность и забеспокоиться из-за бессмысленных убийств, – возмутилась я.
– Тебе нужно понять пару вещей, – протянул он, и его большой палец скользнул по моей челюсти. Я застыла от такой неожиданной и непривычной для меня ласки. – Ты понятия не имеешь, в чем заключались мои планы на вечер, но да, они были очень важными. И ты не знаешь, что меня беспокоит, а что – нет.
Я поморщилась.
– Спасибо за разъяснение.
– Но в одном ты права, – продолжал он, будто я ничего не говорила. – Во всем моем теле нет ни одной порядочной косточки. Да, у меня нет того, что ты называешь простой порядочностью.
– Ну, это… повод для гордости.
– Да, – согласился
Его странное стремление помешать мне лишиться жизни выглядело как самая настоящая порядочность. Но я не собиралась указывать на это.
– Я чем-нибудь дала понять, что меня волнует, не разозлю ли я тебя? – поинтересовалась я.
– Похоже, нет. Но надеюсь, ты найдешь в себе хотя бы каплю здравого смысла и решишь ею воспользоваться.
Я вздрогнула от гнева.
– Это было грубо.
– Даже если и так, ты понимаешь? – спросил он.
– А если я скажу «нет»? Будешь держать меня здесь всю ночь? – бросила я.
– Поскольку мои планы рухнули, у меня есть немного свободного времени.
– Ты издеваешься? – огрызнулась я.
– Вовсе нет.
Все мое тело ныло от желания врезать ему. И сильно.
– Понимаю.
– Хорошо. Если честно, у меня уже начали уставать руки.
Погодите. Он намекает, что я?..
Он отпустил меня. Боги, какой он высокий. Должно быть, от моих ног до земли был целый фут, судя по тому, как жестко я приземлилась. Я оступилась, и он подхватил меня под руки, не давая упасть. Еще одно доказательство порядочности, за которое я нисколько не была благодарна.
Освободившись, я развернулась к нему и потянулась к кинжалу.
– А теперь ты издеваешься. – Мужчина вздохнул и сделал выпад.
Он был быстрым как молния и схватил мое запястье прежде, чем я выдернула клинок. Я ахнула. Одетый во все черное, он казался не более чем плотной тенью. Он притянул меня к груди и резко развернулся вместе со мной. Через пару быстрых ударов сердца я опять оказалась в ловушке, на этот раз между увитой растениями стеной и его телом.
– Проклятье. – Я отклонилась назад, поднимая правую ногу…
– Давай не будем это делать?
Переместившись, он резко придавил бедром мою ногу, схватил меня за запястья и свел их вместе.
Я боролась изо всех сил, а он поднял мне руки над головой и прижал к стене. На нас дождем посыпались цветы. Я подняла свободную ногу. Мне просто нужно немного места…
– Полагаю, это означает «нет». – Он наклонился вперед и прижался ко мне всем телом.
Я застыла. Воздух застрял в горле. Похоже, ни одна часть моего тела не осталась свободна. Мои ноги. Бедра. Живот. Грудь. Я чувствовала его, его бедра на моем животе, его живот и нижнюю часть груди – на моей груди; чувствовала сквозь одежду его кожу – холодную, как первое прикосновение осени. Мои ощущения смешались. Я заставила себя набрать воздуха в легкие – вдохнула его свежий цитрусовый запах, за которым даже не чувствовался аромат душистого горошка, росшего вокруг. Никто – даже сир Холланд и люди, знающие, кто я, – не приближался ко мне настолько.