Тень креста
Шрифт:
НЕИСПОВЕДИМЫ ПУТИ ГОСПОДНИ
«Nam et si ambulem in medio umbrae mortis, non timebo mala, quoniam Tu mecum es, Domine. Virga tua et baculus tuus ipsa me consolata sunt.»
11. Запах и звук исповеди.
Здесь все его называли Ирландцем или святым отцом Альбаном, но к такому обращению он давно привык. Однако, у этого человека, родившегося в далёкой стране была своя история.
Там Альберт выказал пытливый ум и приверженность вере Христовой. Со временем он перестал быть слугой, а стал послушником, а потом и настоящим монахом-священнослужителем. И пастырь этот оказался известен всей округе, потому, когда настоятель монастыря ушёл в лучший мир, высшим велением Альберт был назначен аббатом Клонмакноиза под именем преподобного Альбана, опять цвет волос сыграл свою роль в судьбе Нейла Мак Дугана. И всё бы ничего, но пришли норманны.
Монастырь Клонмакноиз защищался стойко - святые отцы и простые монахи стали воинами: молились и сражались, сражались и снова молились. Никто не хотел склонить головы или открыть ворота перед захватчиками. Тогда норманны обратились к защитникам с предложением выпусть всех из монастыря живыми и со святыми дарами, если те прекратят сопротивление и откроют ворота. Оставшиеся в живых защитники Клонмакноиза изнемогли в осаде, больше не было сил держать стены и башни, и страждущие мира спросили совета у преподобного Альбана - верить викингам или нет, доверять ли обещаниям кровожадных северян. На что аббат Альбан ответил:
– Верить нужно только Господу, а к остальным - лишь прислушиваться. К врагам же родины и веры прислушиваться не стоит. Обман и злоумышление у них в крови.
Монахи держались ещё неделю, но потом кто-то всё же открыл ворота монастыря. И началась кровавая жатва - безжалостная резня. Норманны убивали всех, кто носил рясу, а святые дары и церковные ценности разграбили полностью. Горел костер, в который летели книги и кресты. Единицы христиан, пока оставшихся живыми, ноконец поняли истинный смыл древней латинской фразы: "Timeo Danaos et dona ferentes - Бойтесь данайцев, дары приносящих ". Никогда не верьте словам норманнов, а их посулам - тем более!
Аббата Альбана не убили, но он стал пленником. Связанный, голодный и жаждущий хоть глотка воды, он брел по бесконечной дороге среди обездоленных соплеменников, которым суждено было стать рабами норманнов. А, когда его решили обратить в бездушного исполнителя чужих желаний, он ответил викингам:
– Да, я - слуга и раб Божий. А больше ничей. Вы сейчас можете меня убить, но заставить раболепствовать - никогда!
Его долго и нещадно били - по голове, телу, ногам и рукам, а потом беспамятного бросили на этой же дороге, в надежде, что христианин преставится сам. Аббат не знал сколько времени он провёл без сознания. Дождь, охлаждающий разум и тело, стекающий в рот струями воды, вернул Альбана к жизни и действительности. И очень скоро тот понял, что ослеп. Между его взором и окружающей реальностью разверзлась бездонная черная пропасть. Его окружила непроглядная темнота и пустота. Аббату казалось , что он уже умер и в мир людей больше не вернётся никогда. Страдальца подобрали рыбаки, тайком промышлявшие на Шенноне. Они, добрые христиане, спрятали святого отца у себя, кормили и лечили, как могли, но слепота не отступала: иногда аббат впадал в слезливое отчаяние, обиду на собственную неполноценность, отдалялся от жизни, иногда целыми днями прячась под дырявым одеялом. Как-то к беспокойному слепцу привели старую женщину, и та, взяв его худую ладонь
– Слепота - она есть испытание Божье... Не рви себе душу, божий человек. И ей видеть можно. А ещё весь мир полон звуков, запахов и ощущений, и все они - твои связующие нити с миром света, которые тебе оставил Господь. Скоро, очень скоро ты и сам поймёшь это. Я живу так с рождения и до седых волос, но на Господа не жалуюсь, сдюжишь и ты.
Её слова оказались правдой. Вскоре мир вернул слепца в своё лоно: слух стал настолько острым, что даже шум травы под ветром был доступен его уху, Альбан стал различать и понимать запахи, окружающие его, а коснувшись края предмета, уже мог описать его целиком. Посох для незрячего стал надёжным поводырём, с его помощью Альбан теперь мог передвигаться самостоятельно.
Да, Альбан заболел необратимой слепотой, но не мстительной ненавистью ко всем норманнам, его душу не опалил огонь низкого и богопротивного желания наказать еретиков-язычников смертью и муками. Обида и слепота не лишили Альбана разума. Потому, когда аббат встретил Олава Трюггвасона, то поверил ему - первому норманну, достойному христианского доверия. Поверил, потому и спас от гибели, а потом пошёл за Олавом в Норвегию - нести свет Господней веры северным людям. Из разрушенного и разграбленного Клонмакноиза Альбан сумел вынеси, а потом сохранить, частицу мощей святого Котрига. И теперь свято врели в её чудотворную силу - именно она помогла Альбану выжить, а потом и жить дальше.
***
Перед вечерней молитвой в церкви образовалось запустение. Одиночные посетители и пары, не давали впечатления многолюдья, а редкие в этот час прихожане говорили шёпотом, стараясь не нарушить покой епископа, готовившегося к нескорой ещё службе.
Единственным местом, где дольше всего задерживались прихожане оставалась исповедальня. Деревянная комната внутри помещения церкви была разделена деревянной же решёткой на две половины - наружную и внутреннюю. Наружная отделялась от общего помещения храма плотной чётной занавесью - так исповедующегося остальным не было видно: тайна греха - тайна исповеди. Вначале стоило исповедоваться и покаяться в греховном содеяном, а потом, с чистой душой, принимать слово Господне, исходящее от епископа Николаса.
Преподобный Альбан всё время после утренней молитвы провёл в исповедальне. Он принимал покаяние и снимал грехи с разных прихожан Нидаросского храма Христа: простых тружеников, купцов, состоятельных мастеров и мореходов, местной знати и людей двора короля Олава. Христиане искренне каялись, а он отпускал им грехи - проступки в быту и общении с окружающими горожанами, нечаянные и совсем другие супружеские измены, зависть к ближнему, обман соперника или конкурента, сокрытие нежелательной беременности, и многие другие поступки, не приведшие к смерти или бесчестию пострадавших. И вот случилось то, чего святой отец никак не ожидал.
Он появился стремительно и внезапно, как буря или горячий сполох огня. И веяло от появившегося духом ярости, непримиримости и решительности. Но сквозь ураган запаха чувств прорывались тонкие ручейки аромата душистого сена, домашнего очага и тёплого козьего молока. Этот запах был знаком Альбану, и он мог поклясться, что раньше уже встречался с этим человеком. Вот только где? А вспомнить нужно было непременно, потому что дальнейшее волей-неволей заставило бы это сделать. Горячий шёпот рванулся сквозь решётку исповедальни:
– Грешен я, святой отец, злоумышляю противу людей короля норвежского! Они лишили меня смысла жизни - забрали всё, что дорого мне на свете Божьем. Жажда расплаты овладела мною и ведёт к кровопролитию. Огонь мести и ненависти завладел мною во весь рост, и только христианские заповеди держат меня в состоянии бездействия, но и ему скоро наступит конец.
– Я чувствую огонь твоего мстительного чувства - ты дышишь и живёшь им. А душа твоя жаждет крови... Но, ты - не Бог и не судья Божий, - спокойно ответил преподобный Альбан.
– Подменять собой суд Божий - высшее святотатство! Господь сам определяет преступников и наказывает их достойно. Верь, Божья кара не опоздает и не замедлится никогда. Добрый человек, отдай свой суд Богу и не оскверняй своих рук богомерзким смертоубийством!