Тень 'Курска', или Правды не узнает никто

Переяслов Николай Владимирович

Передо мной, как на экране видеомагнитофона, поплыли лица командира Муромского, замполита Огурцова, капитан-лейтенанта Димы Рябухина, матроса Кошкина, акустика Михаила Озерова, кока Валентина Ивановича и всех тех подводников, с кем я целых шесть месяцев находился бок о бок в их экстремальном походе по враждебным и опасным глубинам Мирового океана. Это они-то - алкаши и придурки? Нет, господа киношники, вы абсолютно не представляете себе, что такое подводный флот России...

– Станция "Братиславская!
– объявил диктор и, не забыв подхватить свои чемодан и полушубок, я выскочил из вагона на платформу и поспешил к выходу из метро.

День

разогревался все сильнее и сильнее, майское солнышко радостно раздувало свои лоснящиеся щеки, веселя мир своим теплом и добродушием. Размахивая дипломатом, я мигом пересек пару зазеленевших дворов и через несколько минут уже стоял перед дверями Ленкиной квартиры с купленным по дороге букетом каких-то неведомых мне, но симпатичных цветочков. Хотя в моем кармане уже давно лежал свой собственный ключ, мне очень хотелось, чтобы дверь мне открыла сейчас сама Ленка, и я увидел бы перед собой её широко распахнувшиеся от неожиданного счастья заплаканные за время разлуки глаза. Наверное, я был немножечко позер и эгоист, если успевал рисовать себе в подсознании такие сценки, но что поделаешь - говорю все, как было на самом деле.

И я не без волнения надавал на кнопку звонка. Раз, другой, третий...

Дверь не открывалась. Я позвонил несколько раз еще, а потом вынул из кармана ключ и отпер дверь сам. В квартире никого не было. Походив по пустым комнатам, я сел на диван и некоторое время сидел, думая, куда могла в субботнее утро уйти Ленка. Потом взял лежащую возле телефона записную книжку и начал просматривать номера телефонов её подруг и коллег по работе. Можно было позвонить её родителям, но мне сейчас не хотелось вести долгих разговоров, объясняя, кто я да откуда свалился...

Наткнувшись на имя одной из учительниц её школы, с которой я несколько раз виделся, встречая иногда Ленку после уроков, я придвинул к себе аппарат и набрал её номер.

– Да?
– послышался в трубке знакомый голос.
– Слушаю.

– Добрый день, - поздоровался я и, напомнив, кто я такой и где мы когда-то познакомились, поинтересовался, где я могу увидеть Ленку.

– Как?
– удивилась она.
– Вы разве ничего не знаете? Ее же ещё вчера утром увезли в больницу. Прямо с первого урока, да.

– В больницу?
– испугался я.
– В какую? Где она находится?

– Она... Она находится на улице Шкулёва, дом номер 4. Это больница... больница номер 68, - прочитала она, похоже, записанный на чем-то адрес. Это недалеко от станции метро "Печатники". А можно и от "Кузьминок", там почти одинаково.

– Спасибо... А вы случайно не знаете, что у нее?.. У Лены?..

– Ну как это, не знаю? Я только что туда звонила. У неё - мальчик, здоровый малыш, вес - три килограмма шестьсот граммов...

– Мальчик?
– опешил я.
– Так она в роддоме?

– Ну да. И сегодня на рассвете родила...

"Сегодня родила... На рассвете... А какое у нас сегодня число? напряг я память.
– Двенадцатое мая. Двенадцатое. Так... Отнимаем девять месяцев и получается... Ну да, точно - та самая ночь с одиннадцатого на двенадцатое августа, блин! Выходит, сегодня я стал отцом? Ну, дела-а-а!.. И чего же я тогда здесь торчу, как пень, нужно мчаться в "Печатники", и немедленно. Немедленно!.."

Я ещё раз крикнул в трубку "Спасибо" и положил её на аппарат. Поглядел на прихваченный по дороге букетик и сунул его в вазу на столе - пускай ожидает хозяйку дома, а в больницу надо

привезти ей настоящий букет.

И выйдя из дома, побежал обратно к входу в метро.

...А через час с небольшим дежурная медсестра родильного дома при больнице № 68 Юго-Восточного округа города Москвы уже передавала Ленке в палату большущий букет ярко-красных роз и записку:

"Прости, но кажется, я опять на один день не уложился в отпущенные тобой полгода, хотя и очень старался не опоздать. Но теперь я здесь и, надеюсь, что навсегда. Люблю тебя и больше не оставлю одну ни на сутки. Целую твои глаза, губы и испачканные чернилами пальчики. Поскорее поправляйся. Страстно хочу тебя видеть. Сына думаю назвать - Николай."

...Радуйся, Николае, великий Чудотворче!

* * *

Калининград - Москва,

10 декабря 2000 - 23 февраля 2001 года.

Перечень книг, фрагменты которых в том или ином виде использованы в романе:

Жюль Верн. Двадцать тысяч лье под водой. Кругосветное путешествие в морских глубинах: Роман.
– Красноярск: Кн. изд-во, 1988.
– 384 с., ил.

Уильям Холмс. Победа под водой. / Пер. с англ.
– Смоленск: Русич, 1999.
– 464 с.
– (Мир в войнах).

Хухтхаузен П., Курдин И. К., Уайт Р. А. Враждебные воды: Роман / Пер. с англ.
– Минск: ООО "Попурри", 1999.
– 384 с. + 12 с. вкл.

М. Ю. Курушин. Подводная лодка "Курск": Рождение. Жизнь. Версия гибели. Подробности.
– М.: Издательства "Олимп" и "АСТ", 2000.
– 160 с.

Атомная подводная лодка "Курск": хроника гибели.
– М.: Издательский дом "Пушкинская площадь", 2000.
– 330 с.

Национальная морская политика России. (Серия - Библиотека Общероссийского Движения Поддержки Флота) - М.: ООО "Офицерская корпорация-1", Издательство "Петровский двор", 2000.
– 230 с.

Военные катастрофы на море. (Сост. Н. Н. Непомнящий) - М.: Вече, 2001.
– 480 с. (Военные тайны ХХ века).

Александр Покровский. 72 метра: Книга прозы.
– Санкт-Петербург: ИНАПРЕСС, 2000.
– 400 с.

Православный молитвослов и Псалтирь.
– М.: Издание Московской Патриархии, 1988.
– 256 с.

Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы.
– М., 1999.
– 400 с.

Юрий Пахомов. После шторма: Роман.
– М.: 4-й филиал Воениздата, 2000.
– 280 с.

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Какую основную задачу ставит перед собой практически всякий серьезный автор литературного произведения? Самое главное, на мой взгляд - это добиться наивысшего уровня художественной правды, выстроить логику своего сюжета так, чтобы читатель безоговорочно поверил в реальность происходящих на бумаге событий, даже если писатель работает в жанре откровенной фантастики. Потому что ничто на свете: ни взывание к читательской душе, ни напоминание ему о его совести, ни какие-либо другие риторические заклинания не в состоянии сделать того, что может совершить уже сама только логика разворачивающейся в произведении жизни, то есть - подтолкнуть читателя к тем самым выводам, ради которых автор и берётся за написание своего романа или рассказа. Потому что, как бы ни уверяли нас в исключительно развлекательной функции литературы сочинители сегодняшних детективчиков да постмодернистских романов-головоломок, а настоящая литература всегда писалась, пишется и, смею надеяться, будет писаться для того, чтобы помочь кому-то ответить на нескончаемые "проклятые" вопросы современности.