Тень летучей мыши
Шрифт:
Глава 7
Грузия
...Первым погоню заметил Ясон. Он бросал частый взгляд в панорамное зеркальце.
– Нам сели на хвост.
Сергей Марковцев оглянулся и увидел пару черных как смоль «Ауди»...
Он смотрел в окно и не верил своим глазам. Тогда как шестое чувство подсказывало: все хорошее и плохое в этом деле осталось позади, на летном поле аэродрома...
...Марковцев смотрел в десятикратную оптику британской винтовки. Первое, на что он обратил внимание, – это трап,
По направлению к «Боингу», медленно набирая скорость, поехал автобус, за ним другой. Сергей проводил их взглядом поверх оптики и снова посмотрел в прицел – уже когда из автобуса вышел первый пассажир. Им оказался мужчина лет тридцати. На руках он держал малышку. Следом вышла женщина и тоже с ребенком. Вот она что-то сказала стюардессе, та ответила глубоким кивком и улыбкой.
Ветра не было. Только бортпроводница куталась в синий плащ и зябко поводила плечами; руки она держала в карманах. Но вот она вынула радиостанцию и, выслушав распоряжение, стала проверять билеты. Вторая стюардесса встречала пассажиров на верхней площадке высоченного трапа и каждому указывала рукой направление.
Марковцев не обделил вниманием ни одного пассажира, хотя сейчас для него было ясно: специальный агент ЦРУ Гвидо Терон и «другие официальные лица» сядут в самолет последними.
Первый автобус был забит местными жителями. Во втором находились американцы. Сергей изучал каждого мужчину, даже если он не подходил под описание Гвидо Терона. Это был своеобразный тренинг. Вот только потренироваться в стрельбе из «супер-магнума» не получится. У него минимум четыре выстрела. Ровно столько патронов с шестнадцатиграммовой пулей вмещал магазин. Плюс еще один магазин, который снайпер выложил на парапет.
Он скосил глаза на стрелка, которого убил минутами раньше. Тот, показалось, Марковцеву, «укоренился» в одной позе. Окоченел. Лужа крови под ним давно загустела.
Американцы сели в самолет. Теперь почти в каждом иллюминаторе была видна голова пассажира. Автобусы вернулись к зданию аэровокзала. Привилегированная группа пассажиров заставляла себя ждать. Так и должно быть. Марковцев не представлял, как тот же Гвидо Терон будет дышать в затылок простому смертному грузину и даже бессмертному американцу. Или ему будут дышать. В таких смешанных ситуациях пауза просто необходима.
А вот и они.
Сергей увидел черный лимузин и микроавтобус марки «Мерседес». Придерживаясь скорости примерно тридцать километров в час, они ехал к «Боингу».
Внимание!
Кто выйдет первым?
Первым вышел официальный представитель ФБР в Грузии Нэд Келли и его спутница – из лимузина. Первыми из микроавтобуса – помощники специального агента ЦРУ: мужчина и женщина. Женщина была одета в переливающуюся на солнце норковую шубу, через плечо перекинута стильная белая сумочка. Она первой поднялась по трапу. Медленно, как звезда по красной дорожке. И пока она перебирала ногами ступени трапа, из автобуса успели выйти все особо важные персоны.
Она обернулась.
Марковцев не видел этого. Он вел, поймал в прицел, Гвидо Терона.
Агент ЦРУ был в деловом костюме. Куртка с яркой подкладкой перекинута через руку, в другой руке кейс-атташе. Он не стал дожидаться остальных, даже официального представителя ФБР, которого, согласно табели о рангах, ему стоило пропустить вперед.
Угольник прицеливания намертво впился в Терона. Теперь уже никто не мог помешать Марку. Наоборот – ему на помощь пришел аэробус. Он появился неожиданно, идя на посадку, и вой его турбин нарастал с каждым мгновением. Его шасси коснулись бетонки, раздался характерный скрип, турбины перешли на низкий звук. Гвидо Терон, дойдя до середины, обернулся посмотреть...
– Спасибо тебе, господи, – прошептал Марковцев и нажал на спусковой крючок. И сразу же увидел результаты своего выстрела. Терон рухнул на ступени. Его потащило вниз, но он каким-то чудом остался на трапе.
Марковцев никому не дал усомнится, что в Терона стрелял снайпер, а не выстрелил случайно пистолет в штанах американца. Второй выстрел тоже потонул в шуме самолета, но своего достиг. Бегущий по бетонке аэробус лишь на секунду заслонил видимость стрелку – своим килем.
Марк вынул телефон, нажал на горячую клавишу и, поправив наушник гарнитуры, стал дожидаться ответа. Терон ответит – он был уверен в этом. Он по-прежнему не спускал с него глаз. Марк был на виду у остальных снайперов и в полной мере пользовался этим естественным прикрытием.
...Гвидо Терон был один на середине трапа. Люди от него побежали, как от прокаженного. Находясь под прицелом снайпера, он и для них представлял реальную угрозу.
Он не мог двинуться с места. Отдал бы ногу, которая горела огнем, за то, чтобы трап превратился в эскалатор и доставил его к двери «Боинга». А дальше... чьи-нибудь сильные руки обязательно втянут его в салон.
Терон поймал беспомощный взгляд помощника, замершего в конце трапа. Он был отличной мишенью для снайпера – но только мишенью. А жертва одна.
Однажды Терон переживал схожий момент, только сейчас «их поменяли местами»: его жертва держала в руках снайперскую винтовку. Ему возвращали должок. Подвергаясь опасности? Рискуя жизнью? А когда Марковцев не подвергался опасности?
Но его скоро возьмут. Аэродром «Северный» кишит полицейскими и военными. Сейчас снайперские пары превратились в антиснайперские. Они должны его взять до того, как он выстрелит во второй раз. Они безошибочно должны определить снайперскую точку. Это их работа. Это их промах тоже. Как они могли оставить без внимания хотя бы одно место для снайперской позиции? Все такие места должны быть заняты или, по крайней мере, блокированы. Кто их инструкторы? Неужели американцы?
Во рту Гвидо Терона стало суше, чем в пустыне Невада. Он был в шаге от разгадки... Он мысленно представил не самого снайпера, а лучшую позицию в районе аэродрома. Еще бы одно усилие, и он бы представил мертвую пару из госбезопасности Грузии: снайпера и его наблюдателя, первого и второго номера.
Господи, какая адская боль! Все знают, что Терон ранен, но не знают, насколько тяжело. В его правой штанине, набухшей от крови, находилась ампутированная конечность; только ткани мышц и кожа удерживали нижнюю часть ноги. От беспамятства его спасал страх и обезболивающее, вырабатываемое организмом. И глаза. Он боялся смотреть на свою ногу.