Тень лосуна
Шрифт:
– А что насчет Гарета? Кто он?
– О нем мало чего известно. Говорят, что прибыл откуда-то с севера, чем там занимался - неизвестно толком, но деньги у него водились. Его часто видели в трактирах и, похоже, там он и сдружился с сыном Фергюса и его придурковатым приятелем. Если в каком-то кабаке драка затевалась – ищите Гарета, не ошибетесь. В этой троице он верховодил. А недавно еще и титул аристократический прикупил по случаю, так и вовсе важным стал. Однако от виселицы это его не спасет: покушение на жизнь принца карается смертью, будь ты хоть член королевского суда! Если найдут, конечно, - добавил Абнер. – Выход у Гарета теперь один – бежать подальше из Эндории.
Все
– А матушку твою, кажется, отправили в один из храмов за пределами Эндории? – неожиданно и осторожно заговорил Эррол, как будто боясь обидеть ненароком или брякнуть что-то лишнее.
– Да, - спокойно отозвался Вэйланд, - но где находится храм, мне неизвестно. Ходили слухи, что - в Андалионе, но кто знает?.. Ясно одно: не в Рейвуде. Вряд ли ее отослали бы на родину. Двэйн не стал бы облегчать ей жизнь, в этом я уверен.
– Значит, ты отправишься в Андалион? – поинтересовался Эррол.
– Да. Начну поиски оттуда. Я давно об этом подумывал, но не хотел бросать Генгрэда. Его высочество, - тут же поправился он.
– Теперь моя жизнь принадлежит только мне.
Этот разговор все изменил. Больше не было арестанта, которого два королевских стражника конвоируют к границе. Это, скорее, напоминало прогулку трех приятелей.
Оказалось, что спутники Вэйланда родом из той деревни, в окрестностях которой бродил пресловутый ворус, с охоты на которого и начались злоключения пажа и принца. Оба стражника с облегчением выдохнули, узнав, что мерзкая зверюга, долгое время державшая в страхе родную деревню, наконец, убита.
На вопрос, как они оказались в столице, парни ответили, что подались туда за хорошим заработком, чтобы потом вернуться назад, купить землю, поставить хороший дом, открыть свою торговлю, да мало ли – были бы деньги!.. Десять лет прошло с той поры. Чем только они ни занимались, лучше и не вспоминать! Наконец, благодаря хорошим физическим навыкам и умению держать рот на замке, попали в королевскую стражу. Пусть не караульные у королевских покоев, но тоже вполне почетно.
Абнер уже был женат и имел троих детей, Эррол же о женитьбе и не помышлял, а в свободное время шлялся по трактирам, пил вино и цеплял доступных девиц, из тех, что не задают лишних вопросов вечером, а утром молча исчезают с первыми лучами солнца, забрав свой честно заработанный фолькон. Удивительно, но, являясь почти полной противоположностью друг другу, земляки прекрасно ладили.
Поразмыслив, все трое пришли к выводу, что продолжать путь по главному тракту не стоит, так как участились нападения разбойников. Конечно, что-то подсказывало, что нападать на трех всадников без поклажи дорожным грабителям нет никакого резона, и все же… Кто его разберет, этот разбойный люд? Поговаривали, что на грабежи и убийства их толкала не столько жажда наживы, сколько желание показать свою власть, покуражиться вволю, наслаждаясь тем, какой ужас они нагнали на несчастных путников. А то и вовсе, не показываясь на глаза, могли перестрелять их из кустов, как зайцев. Зачем? Да просто так. А нечего тут ездить. Пытаться искать логику в поступках людей, которые выбрали путь беззаконный и безнравственный – труд нелегкий и неблагодарный. Поэтому решение свернуть с тракта и продолжить путь по старым дорогам, которыми мало кто пользуется, было принято единогласно. Правда, в народе ходили очень разноречивые слухи об этих заброшенных дорогах, но, когда вы в пути уже четвертые сутки, глупо не воспользоваться той дорогой, которая позволит существенно сократить расстояние.
Отъехав подальше от наезженного тракта, путники поняли, почему старая дорога не пользуется популярностью у путников: первое же селение, которое им встретилось, было разрушено до основания. Общий ландшафт второй деревеньки так же не радовал глаз: полная разруха, лишь кое-где остались небольшие обугленные остовы домов.
Остановившись на привал неподалеку от этих навевающих тоску руин, Вэйланд и Эррол решили пройтись и осмотреться, пока Абнер разводил небольшой костерок.
Продираясь сквозь заросли густой травы, Вэйланд пнул попавший под ногу камень, который откатился к небольшому деревцу. Приглядевшись, Вэйланд увидел, что камень уставился на него пустыми глазницами. Эти пустые провалы притягивали его взгляд, заставляя оставаться на месте, несмотря на то что легкий холодок заструился вдоль позвоночника. Да, перед ними лежал проломленный и обуглившийся череп, а продвинувшись еще на несколько шагов вперед, они увидели целые кучи костей и черепов. Несомненно, это были человеческие останки, и принадлежали они, судя по разным размерам, и взрослым, и детям.
– Богини милосердные, что же это?
– пролепетал обычно уверенный Эррол, поднимая череп, который размером был не больше крупного яблока.
Переглянувшись, они попятились, затем развернулись и, не сговариваясь, поспешили к лошадям.
Удивленному Абнеру было сказано, что надобно срочно убираться отсюда. Повторять не потребовалось. Вскочив в седла, они молча поскакали прочь от страшного места. Абнер поглядывал в напряженные лица спутников и, наконец, не выдержал:
– Да что там случилось-то?
– Не место там для привала, да и вообще - проклято там все, - тихо, будто опасаясь накликать беду, прошептал Эррол.
– Я слышал, что около полувека назад в одной из здешних деревень разразилась страшная болезнь, которая вскоре перекинулась и на соседние селения. Крестьяне ждали помощи из столицы, но вместо лекарей сюда прислали несколько отрядов солдат. Их лица были укутаны в плотную ткань, от которой пахло уксусом. Копьями и алебардами они загоняли жителей деревни в самый большой дом в деревне, а после заколачивали его и поджигали. Тех, кто пытался увернуться и бежать, настигала немедленная смерть от копья или стрелы. Не щадили никого, ни стариков, ни детей, ни женщин, – проговорил Вэйланд с мрачным видом.
– Эти сказки я не раз слышал в трактирах от местных пропойц, – заметил Абнер, - они рассчитаны на ребятню, которую хлебом не корми – дай послушать страшную историю.
– Это не сказки, - отрезал Вэйланд, - я слышал, как об этих событиях говорил мой отец, а ему это стало известно от его отца – моего деда, в период правления которого все и произошло.
Болезнь выкосила огромное количество людей, а тех, кто оказался в очагах заражения, безжалостно уничтожали, ибо не видели другого выхода остановить эту смертельную напасть. Участвующие в побоище солдаты присягали королю, что никогда и никому не откроют того, что видели и в чем участвовали. Тех, кто отказался присягнуть, в короткие сроки казнили под самыми разными наспех состряпанными предлогами.
Все трое вновь умолкли. Одна и та же мысль сверлила их мозг: отца короля Двэйна считали храбрым и мудрым полководцем и сильным королем, железной рукой правившим в королевстве. Во времена его правления ни один разбойник и носа не смел высунуть на главном тракте. Но то, что они увидели…
И вновь какое-то время они скакали в тишине, пока их путь не преградила небольшая, но бурная горная река. Они пошли вдоль берега, высматривая брод, чтобы не утопить лошадей, да и самим не погибнуть.
– Думаете, король поступил жестоко, приказав сжечь зараженные деревни? – прервал затянувшееся молчание Вэйланд.