Тень луны
Шрифт:
– Что же, куда ни кинь - всюду клин?
– Да, но еще не все смертельно, просвет есть. По большому счету, надо всем достойным объединяться, из разных слоев. Идея должна быть общая, цель. И глаза народу открывать, пока окончательно не оскотинился. Без его поддержки ничего не изменишь. Патриотов во власти почти нет, а если и придет туда, то лже-оппозиция. Под лозунгами, но со своим большим карманом. Они уже и сейчас договариваются с "хозяевами мира", место себе выторговывают. А подчиняться кланам будут. И ведь многие на их риторику покупаются. Это как с шулером играть - у него всегда новый туз в рукаве. Или джокер - выскочит и начинает "спасать" народ, Россию. Ведь они же не говорят в открытую: "Ребята, править вами с сегодняшнего понедельника будут негры". Нет, править будут, вроде бы, "свои", хоть с рязанской рожей, но из-под "негров". А самыми страшными преступниками окажутся тогда как раз те, кто шел против этого порядка и открывал глаза толпе. Эту-то толпу и постараются натравить на "вольнодумцев", будто именно они мешают построить справедливое общество! Вот и превращают народ в толпу, а толпу - в стадо.
– Не стадо уже, а растения, - сказал Игорь.
– Да уж, денег на пропаганду они не жалеют, - согласился Стас. Агитпром развернули похлеще, чем при Лене Брежневе. А независимых журналистов нет и никогда не было. За свою копейку удавятся, "Капиталы" Маркса перепишут в обратную сторону. Главный клич всех государственных воров - "Держи вора!" Вот и пишут, что заказали.
– А церковь?
– Так они и с ней заигрывают, иерархов под себя подминают. Там ведь тоже сильное расслоение. А Патриарх к терпимости призывает и радуется, коли пьяный Борька завалится в храм и постоит со свечкой. А как терпеть, если тебе плюют в душу и призывают каяться перед "обиженными христоубийцами"? Понимаю теперь Аввакума. Раскол всюду.
– Не радостно.
– Куда уж больше! Надо новых людей искать, светлых. На них и ориентироваться...
Словно в ответ на его слова, вновь завыла собака - и так безнадежно горько, что у Игоря вдруг защемило сердце. Какое-то нехорошее предчувствие вызвали эти протяжные, обращенные не к людям, на которых нет надежды, а в пустоту звуки.
– Пойти, что ли, покормить ее?
– произнес Стас.
Осторожно и незаметно подкрадывался рассвет, начиная вылизывать красным языком темно-кофейную гущу, висящую за окном.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Начало 1994 года
После смерти Стаса приходилось железной рукой налаживать в бригаде дисциплину, ставить жесткие условия и сроки, а одновременно вести войну с группировкой Мовлада, хотя самого его в Москве уже не было. Без всесторонней поддержки Флинта Игорю было бы не обойтись. "Зверей" начали теснить с рынков и гостиниц, взрывать их торговые точки, подминать под себя коммерческие предприятия. Все это укладывалось в общую схему действий, которая давно намечалась и Флинтом, и другими славянскими лидерами. Недовольные, опасающиеся чего-то или просто "мутные" изгонялись Игорем из бригады немедленно. Так же как и те, кто показывал излишнюю прыть - им Хмурый не доверял в первую очередь. Что же касается врагов по другую линию фронта, то с ними - как на войне. Или убьют тебя, или ты. "Правая рука" Мовлада - Шамиль, был убран вызванным из Тамбова специалистом-профессионалом, бывшим спецназовцем, - с чердака дома, по крутой траектории, тремя выстрелами, причем два последних были проделаны по уже падающему телу. Изумительная скорострельность - за секунду с небольшим, и все три пули попали в жизненно важные органы: в голову, шею, грудь. Двое других, особо приближенных, изрешечены шальным мотоциклистом, подъехавшим к стеклянному кафе, где они справляли чьи-то именины - прямо сквозь витринное стекло. Еще один, скрывающийся в своей квартире, был подорван Афганцем, влившимся к тому времени в бригаду. Мина-ловушка оказалась под ковриком у двери, на который "ступила нога человека". Своих ребят Игорю пока удавалось сберечь, и он считал это самым главным достижением.
Но во всей происходящей заварухе существовала одна проблема, вылезающая на первый план. Детей гор поддерживал РУОП, с которым те делились своей прибылью от наркобизнеса; кроме того, многие бывшие милиционеры, кэгебешники, сотрудники других спецур, оказавшись в результате перестройки без работы, сами организовали свои частные охранные фирмы, сколотились в бригады и начали выдавливать другие "крыши", криминальные. А хрен редьки не слаще. У них были свои, крепкие контакты с кавказцами - шли бы деньги. Приходилось лавировать, учитывать все подводные течения, чтобы не наступить на ногу тому, кому не надо. Но "пересечение" становилось все более неизбежным. А в РУОПе к этому времени должность заместителя начальника занял полковник Аршилов... Для него это оказалось явным повышением, открывавшим большой простор для деятельности.
Однажды, несколько "молодых" из команды Хмурого наваляли "азерам", почти в открытую торговавшим наркотой на вокзале. На защиту тех встали спешно вызванные руоповцы, мордовали всю дорогу до отделения. Русские русских.
– Пора Хмурого закоротить!
– сказал Аршилов, разобравшись в ситуации.
– Надоел он мне.
Но Игорь к тому времени уже съехал с квартиры, общался и руководил бригадой из укрытия. Приезжали к нему только Клим, Мишель, Большаков и Серж. Это был его "близкий круг", "члены политбюро". Он знал, что на него готовится покушение, только не представлял - откуда, с какой стороны полетит пуля? "Звери", мусора или кто-то еще, третий? А тут еще передали, что встречи с ним добивается Крот, забивает "стрелку". После смерти Стаса у них остались кое-какие не развязанные дела, доли. Сейчас Крот уже стал "подвигать" Игоря, занимать его позиции. Не ехать нельзя, хотя большей скотины еще поискать. Не так поймут, а потом на тебе вообще крест поставят.
И Хмурый, уставший к этому времени от постоянных передряг, сунув за пояс австрийский "Глок", отправился к ЦУМу, где была назначена "стрелка", взяв с собой только Клима и Бориса - водителя. Очевидно, в какой-то степени он потерял бдительность, потому что не сумел правильно просчитать всю ситуацию. Крота на месте не оказалось... Зато оказались оперы, свалившиеся на него, как град с неба. Получив чем-то тяжелым по голове, Игорь потерял сознание. Клим и Борис сопротивления не оказывали, да и куда попрешь против кучи саранчи?
К неподвижно лежащему на земле Игорю подошел худощавый, насмешливо улыбающийся мужчина в штатском, наблюдавший за захватом "особо опасного" со стороны. Взяв протянутый ему "Глок", он носком ботинка коснулся щеки Хмурого, чуть повернув его голову.
– Грузите в машину, - холоднокровно произнес Аршилов, перестав улыбаться.
2
То что стоит ночь, а не день, Игорь еще отличить смог, а вот куда они едут - было непонятно, да по правде и безразлично. Он сидел на заднем сиденье между двумя "качками" в масках с прорезями для глаз, на запястьях наручники. Все еще смутно, но Кононов стал приходить в себя. В который раз за последние три или четыре дня, а может быть, и неделю. Счет времени он потерял, то проваливаясь в глубокую бездонную дыру, то выныривая обратно. Боли уже почти не чувствовал, только равнодушие, когда за него "принимались" вновь. Были в живот, по голове, в солнечное сплетение, по ногам и туловищу - и руками, и прикладами, и литыми дубинками, потом отдыхали. А через несколько часов волокли опять. Вопросы - удары, и так до бесконечности. Как в Гестапо, хотя не довелось. Какая-то следователь-женщина с мягким кошачьим взглядом:
– Вы же понимаете, что за хранение оружия вам все равно срок светит? Зачем же упрямитесь? Рассказывайте...
– А что вас интересует, лапочка? Я ведь простой постсоветский безработный.
Снова подвальная камера, пытки. Мужчина с лысым черепом и насмешливой улыбкой:
– Думай, Игорь, думай. Знаешь ведь, чего от тебя надо.
– А ты часом не обознался?
– Упря-а-амый... Ну ничего, у нас и не такие киты фонтаны пускали.
У качков, трясшихся рядом с Игорем, кулаки были с натруженными мозолями, оттренированные. "Не об мое ли туловище?" - подумал он, усмехнувшись спекшимися губами.
– Гляди, еще лыбится!
– сказал один из них, незлобиво ткнув локтем Кононова под ребра.
– А чего ему не улыбаться?
– откликнулся второй.
– Конченый!
Мужчина с лысым черепом сидел рядом с шофером. Повернувшись, он внимательно и долго глядел в глаза Игорю. Тот взгляда не отводил: презрительно равнодушно изучал Аршилова.
– Надо же!
– удивляясь чему-то, произнес полковник.
– Ладно, приехали. Сворачивай к просеке.
Машину стало трясти еще сильнее, затем она остановилась. Мотор продолжал работать.