Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942-1943
Шрифт:
«Сбивать бомбардировщик не надо…»
Тем временем силы противовоздушной обороны отчаянно пытались противодействовать налету. Однако их усилия оказались неэффективными. В оборонявших город зенитных полках отсутствовало оперативное управление огнем. Так, командир 742-го зенап подполковник Евгенов, командир 784-го зенап подполковник Бирюков и командир 1291-го зенап майор Зугер находились не на своих КП, а на наблюдательных вышках. Они видели лишь происходящее над своими головами и не успевали реагировать на изменения обстановки. Их команды приходили на батареи с опозданием и уже не отвечали реальной ситуации. Связь с батареями велась по телефону, а рации практически не использовались. В ходе бомбежки провода во многих местах были перебиты, и тогда связь вообще прекратилась [57] .
57
Войска
Напрочь отсутствовало взаимодействие с прожектористами. Последние с трудом осветили 12 самолетов, но ни один из них артиллерия так и не обстреляла. Поэтому зенитчики вели лишь беспорядочный заградительный огонь на предполагаемом курсе и высоте полета бомбардировщиков. Но и он был бесполезным из-за непродуманной схемы расположения зенитных батарей. Находясь непосредственно у охраняемых объектов или вообще на их территории, они создавали наибольшую плотность огня прямо над ними, а не на подходах.
Имевшиеся станции орудийной наводки использовались неэффективно, вследствие отсутствия практических навыков такой стрельбы. Зенитчица Пелагея Паршина вспоминала: «Командование постоянно учило нас, что сбивать идущий над городом бомбардировщик не надо, нужно его отгонять, не дать сбросить бомбы». Таким образом, рядовым артиллеристам буквально вдалбливали, что заградительный огонь является эффективнейшим средством противовоздушной обороны. Попутно выяснилось, что работе РЛС РУС-2с в Сейме «мешает» высокий правый берег Оки, как будто этот факт нельзя было установить раньше, в ходе учений [58] .
58
Войска противовоздушной обороны страны. С. 126.
У летчиков 142-й иад дела тоже пошли наперекосяк. Командир дивизии полковник Иванов во время налета находился в нетрезвом состоянии, и командование пришлось принять его заместителю Ковригину. В воздух были подняты лишь двенадцать ночных истребителей, распределившихся по своим «зонам патрулирования».
В 23.40 взлетел и самолет капитана Шилова. По словам летчика, патрулируя западнее Горького на высоте 2700 метров, он на светлой части неба заметил силуэт бомбардировщика, идущего на Горький, который опознал не иначе как «Фокке-Вульф-200». Далее Шилов пошел на сближение с противником и на встречных курсах с дистанции 200 метров под ракурсом 1/4 произвел первую атаку, открыв огонь из пушек. Призрак «Кондора», развернувшись влево, стал уходить от истребителя.
Дальнейшие события советский летчик так описал в своем рапорте: «Оказавшись в хвосте бомбардировщика, произвел вторую атаку слева, снизу под ракурсом 1/4, дав длинную очередь из всех огневых точек с дистанции 30–50 метров. В это время стрелок-радист бомбардировщика открыл неприцельный огонь. После второй атаки на бомбардировщике противника задымился мотор и показалось пламя, он стал уходить на большой скорости со снижением» [59] .
59
Окороков В.Н. Указ. соч. С. 102.
Продолжая преследование, Шилов, по его словам, произвел еще четыре атаки. При шестой попытке на его ЛаГГе отказало вооружение, тогда летчик принял решение идти на таран, но в ту ночь ему явно не везло. В момент сближения с бомбардировщиком в районе поселка Володары истребитель был пойман лучами прожекторов, и ослепленный ими капитан Шилов противника потерял.
Описание этого боя отражает общую картину неразберихи, творившейся в ночь на 5 июня в частях ПВО Горького. Во-первых, непонятно, как Шилов, проведя, по его словам, шесть атак спереди и сзади, не смог отличить двухмоторный самолет от четырехмоторного FW-200. Во-вторых, он заявил, что атаковал бомбардировщик, идущий курсом на Горький, а в донесении же корпусного района ПВО указано, что Шилов преследовал противника до города Ковров и там же приземлился из-за нехватки горючего. Непонятно даже, на каком именно истребителе летел Шилов. По одним данным, это был ЛаГГ-3, по другим – Ла-5.
Тем временем к Горькому подходили последние группы немецких бомбардировщиков. Их экипажи уже за десятки километров видели протяженные очаги пожаров на левом берегу Оки, обозначавшие местоположение цели. По воспоминаниям летчиков, над землей после взрывов поднималось громадное пылающее облако. Только замыкающим машинам, которым сильно мешал расползающийся дым от крупных пожаров, уже не представилась возможность безоговорочно распознавать отдельные цели [60] .
60
Dierich W. Op. cit. S. 307.
Поэтому самолеты сбросили бомбы на жилой сектор Автозаводского района и прилегающие объекты. В результате были разрушены дома № 1 и 3 на проспекте Молотова (больница № 1), по три дома на улице Жданова и улице Комсомольской, четыре дома в Моторном переулке [61] . Бомба SC-250 угодила в баню № 1 на проспекте Молотова, пробила крышу и взорвалась в подвале. В результате стены фасада обрушились до основания, деформировался фундамент, обрушились железобетонные перекрытия и колонны. Во внутренней части здания проломило много балок, уцелевшие перекрытия и стены во многих местах дали трещины. В Американском поселке был частично разбит цех промвентиляции, сгорела рембаза облвоенкомата. В районе молочной фермы взрывы бомб разрушили линии трамвайного пути, оборвали провода, повалили два столба, разрушился местный барак № 7. В Ново-Западном поселке полностью или частично обрушились восемь жилых бараков. В поселке Стригино сгорели три частных дома. Но больше всех пострадал поселок Гнилицы, расположенный в 7 километрах юго-западнее автозавода. Там были разрушены целые кварталы частных домов. Всего в окрестностях ГАЗа немецкие бомбардировщики уничтожили 57 жилых домов и бараков. Учитывая высочайшую плотность заселения, понятно, что сотни рабочих остались без крова и потеряли свое имущество.
61
ГОПАНО. Ф. 2518. Оп. 1. Д. 6. Л. 15–19.
На расположенном на территории ГАЗа авиамоторном заводе № 466 после удара, вероятно, пикирующих бомбардировщиков Ju-88A-4 из 5-й эскадрильи KG51, от взрывов фугасных бомб и пожара пострадали цеха № 3а, 3с и 22. На Ленинский район, по данным службы МПВО, было сброшено 24 фугасные и 4 тяжелые зажигательные бомбы, а также одна мина ВМ1000. По счастливой случайности ни один производственный объект не пострадал. На завод № 469 [62] упало несколько зажигалок, но очаги пожаров возникли только вне зданий цехов и были потушены силами объектовых формирований. На улице Шоссейной был разрушен дом № 9, в котором погибли два человека.
62
Был эвакуирован из Москвы в 1941 г. Ныне завод «Теплообменник».
Всего в ночь с 4 на 5 июня 1943 года на Горький и прилегающие объекты было сброшено 224 тонны бомб всех калибров. При этом служба МПВО зафиксировала падение 433 фугасных и 306 тяжелых зажигательных бомб, в том числе около 500 попаданий в ГАЗ и его жилые поселки. Кроме того, на станцию Кудьма Казанской железной дороги, находившуюся к югу от города, немцы сбросили 25 фугасных бомб весом от 50 до 500 килограммов [63] .
Однако и у люфтваффе не все складывалось благополучно и не все экипажи сумели выйти на цель. В ходе длительного полета 19 бомбардировщиков по разным причинам сбились с курса и вынуждены были сбросить свой смертоносный груз куда придется. Именно этим объясняются случаи падения бомб в Дальне-Константинов-ском районе и на село Большое Мурашкино Горьковской области, расположенные в 50–70 километрах к югу и юго-востоку от областного центра. В итоге непосредственно по Горькому отбомбились 149 самолетов. Одновременно некоторые бомбардировщики атаковали второстепенные цели. Так, например, Не-111Н 1G+ML из I./KG27, взлетевший в 20.15 с аэродрома Орел, совершил налет на город Сталиногорск (ныне Новомосковск).
63
ГОПАНО. Ф. 2518. Оп. 1. Д. 9. Л. 24–27.