Тень мачехи
Шрифт:
В ожидании заказа Максим откинулся на спинку черного кожаного диванчика, оглядел помещение. Не сказать, что после ремонта, которым так хвастался владелец ресторана Арцыбашев, здесь стало намного лучше. Некогда красные стены теперь были отделаны вагонкой, и Максиму казалось, что зал превратился в огромную парилку. Японские гравюры на рисовой бумаге, повешенные в простенках между окнами, выглядели так просто, что он посчитал их дешевым убожеством. Да и воняло здесь… «Кого тут мордой ткнуть в жаровню? Пусть лучше горелым мясом пахнет, чем этой ароматической мерзостью! — подумал
«Не надоело веселиться-то, Королевич? — насмешливо сказала Алена внутри его головы. — Вчера ты вообще отлично оттянулся: теперь торчишь какому-то ничтожеству десятку баксов, а мог бы их при себе оставить. Как отдавать-то будешь, лошок? Уверен, что этот перец на твои условия согласится?»
Макс сжал кулаки и мысленно выругался. Настроение стало еще гаже. «А, с другой стороны, что толку злиться? Если бы Алена действительно сказала это, оказалась бы права, что уж тут… — признал он. — Но мне просто не повезло! Может же человеку не повезти? Не так звезды встали вчера, вот и все. Я еще отыграюсь! Да и предложение, которое выкачу Василенко, может быть зачтено в счет долга. Был бы сегодня фарт».
Официант принес еще одну кружку пива и почти сразу после этого подал солянку. Едва заставив себя проглотить первую ложку горячей жидкости, остро пахнущей томатом, копченостями и солеными огурцами, Макс ощутил, как теплеет внутри, как сдается боль, и в голове проясняется. Аппетит вдруг проснулся, и, жадно поедая солянку, Максим подумал, не заказать ли чего-нибудь еще — шашлык, к примеру. «Есть он, интересно, в новом меню?… Не может же быть, чтобы самураи брезговали жареным мясом?»
Олег Василенко вошел в кабинку неожиданно, грубо вклинившись в гастрономические фантазии Макса.
— Раньше на Руси были особые супы — «похмелки», — насмешливо проинформировал Олег, задвигая дверь и усаживаясь напротив. — Все алкаши ими спасались вместо рассола. Смотрю на тебя и убеждаюсь: не утратили мы традиции.
Максим набычился и прошелся взглядом по лицу Василенко, специально задержавшись на полоске лейкопластыря, пересекавшей его левую бровь. И ехидно ответил:
— Раньше на Руси и кулачные бои в почете были. Теперь уж не так. Достойного противника не найти.
Острое лицо Василенко помрачнело, взгляд грязно-голубых глаз стал жестким. Кисти его рук — сухие и желтоватые, как куриные лапы — нервно задвигались, заскребли по красной скатерти. Пухлый рот обидчиво округлился — увидев такое, Алена непременно засмеялась бы и, напустив на себя ученый вид, сказала бы что-нибудь, вроде: «Gallina anus, что по латыни означает курья жопа». Он щипнул себя за бородку-эспаньолку — такую же реденькую и рыжеватую, как волосы на черепе, и холодно спросил:
— Так что насчет денег? Принес?
— Могу принести в любой момент, — беззаботно ответил Макс, скребанув ложкой по дну тарелки. — А могу и не принести.
Василенко глянул с удивлением. Достал из кармана пиджака портсигар, обтянутый крокодиловой кожей, вытащил тонкую черную сигаретку. Макс посмотрел на него с легкой завистью, но одернул себя: уже три месяца, как бросил, нечего теперь начинать.
— А что, карточные долги теперь принято не отдавать? — холодно спросил Олег, выпустив из носа струйки белого дыма.
— Сказал — отдам, значит, отдам, — зарычал Макс. — Ты меня не первый день знаешь. Я своему слову хозяин.
— Я, наверное, пойду. Зря приехал. Ни денег здесь, ни извинений… — проговорил Василенко, вставая. Он смотрел поверх Максовой головы. «Вот гнида! Будто нет меня!» — разозлился Макс, но понял, что лучше придержать коней. В конце концов, Василенко был троюродным племянником заместителя мэра. Хоть и седьмая вода на киселе, а всё родственник — может, удастся через него поближе к власть имущим подобраться, тендер какой-нибудь хапнуть… И потом, извиниться действительно было за что.
— Олежа, брат, не мельтеши, — попросил Макс. — Садись, разговор есть. Но, прежде всего, извини за вчерашнее. Пьяный был, сам понимаешь…
В глазах Василенко мелькнуло удовлетворение. Он снова опустился на диван, положил руки на столешницу, переплетя узловатые пальцы. И вдруг улыбнулся задорно, по-мальчишески.
— Да я тебя тоже неплохо приложил! — сказал он. — Ребра-то целы?
И пояснил, заметив удивленный взгляд Макса:
— Ты не смотри, что я в два раза легче тебя. Я как тот клоп — больнее всех кусаю. У меня шестой дан в карате, так что…
— Буду знать, — уважительно хмыкнул Макс, отставляя тарелку в сторону.
— Итак?…- Василенко выдержал многозначительную паузу. — Ты меня пригласил сюда явно не для того, чтобы я полюбовался новым интерьером? Который, кстати, стал еще менее японским, и еще более сермяжным. Солянка, я смотрю, из меню не исчезла? Щи и холодец тоже наверняка там…
— Не знаю, не проверял… — буркнул Макс. — Так вот, насчет денег. Не хочу я тебе нал отдавать.
— Вот те раз, — удивился Василенко. — А говорил: «долг чести», «я слову хозяин»!… И к чему было всё это кривлянье?
— Ну, ты же на прошлой неделе сам ко мне подкатывал. Хотел, чтобы я твой товар покупал для своих аптек… — начал Максим, внимательно глядя в лицо Олега. С виду тот остался бесстрастным, но интерес, блеснувший в его глазах, показал Максу: он на ход впереди Василенко, он ведет эту партию и сдает карты. А это значит, что можно пойти с козырей.
— Вот я и подумал, — продолжал Макс. — Наш договор — ну, скажем, на год — вполне себе стоит этих десяти тысяч долларов. Я, конечно, мог бы тебе их отдать, для меня это не деньги. Но дружба ведь дороже, правда?
Василенко пожевал губами, подумал, будто подсчитывая что-то в уме. И сказал, вминая окурок в пепельницу:
— Есть предложение поинтереснее.
Он замолчал, потому что в кабинку, постучавшись, вошел официант. Олег покачал головой, показывая, что меню ему не нужно, и попросил принести кофе. Глядя вслед удаляющемуся «самураю», продолжил:
— Хочешь, чтобы у тебя продажи выросли? В два, в три раза…
— А что не в пятьдесят? — хохотнул Макс. — Окстись, братан, на дворе кризис!