Тень Наамах
Шрифт:
Высокая тёмная фигура, подплыв к дивану, склонилась над Владимиром Петровичем. Упругое щупальце сиренево-красной змеёй проникло под кожу, аккуратно раздвинув её с левой стороны груди. Чуть пониже соска. Владимир Петрович глухо завыл сквозь сжатые губы, голова его заметалась по подушке. Ночная испарина мелкими искрами заблестела на растянувшемся, как латекс, лице. И чёрные печати боли вдавились в глазницы, скрыв
С тихим чкоманьем почерневшее от крови щупальце вытащило пронзительно трепетавшее сердце, мягко продёрнув его сквозь рёбра. И длинный, тонкий палец острым звериным когтем вырезал на нежно пульсирующем кусочке плоти хищный свастический знак. Злой иероглиф перекрёстка. Места, где сходятся и разбегаются пути богов, ангелов, демонов и людей. Смертным криком закричал Владимир Петрович, когда роковая эмблема врезалась в его сжатое кровавым щупальцем сердце. Лопнула лампа на столе, лёдяной выдох пронёсся по комнате, дрогнули оконные стёкла. Кто-то жутко и похотливо засмеялся в наступившей смоляной темноте.
Крича, проснулся Виктор Петрович. Сердце его билось сильно и быстро…
* * *
Знаки судьбы. Вы встречаетесь на моих туманных дорогах чаще, чем хотелось бы. К чему это? То смеётесь вы мне прямо в обескураженное лицо, то угрюмо молчите, как брошенные голодные дети. Я разгадал и победил много, очень много вас, о жестокие… Чью злую волю несёте вы? В каких мирах и пространствах берёте своё начало и где оканчиваетесь? Почему всё время я спотыкаюсь о вас и рву свою кожу о ваши острые углы? Кому больнее: вам или мне? Один весёлый мудрец из славного Самарканда сказал, что вы – части Великой Трапеции. Её осколки, разбросанные обезумевшим пьяным Архитектором по Вселенной. Кто постигнет вас – обретёт выход из ловушки. Выйдя в Трапецию, спасётся от Колеса. Перестанет быть хрупкой игрушкой, перерезав сияющим лезвием хитрые нити кукловодов.
Я не верю весёлому мудрецу: вечно упитый вином лукавец никогда не видел ничего, кроме своих призраков.
Знаки судьбы… Война золота с пылью… Блики огня на мёртвой воде… Если ум мой окажется беспомощен перед вами, я разгадаю вас, как и положено, своим мечом. А после предложу судьбе свои игры и загадки. И пусть только попробует сбежать… Я не буду резать сплетение хитрых нитей. Вместо этого я перережу глотки самим кукловодам.
* * *
Так. Надо налить Ване молочка. Отрезать колбаски. Иди, Ваня, кушать! Мне некогда тут возиться с тобой, ленивый котяра: у меня дела. Мне надо будет тут пойти застрелить кое-кого. Но сначала, конечно, жертва. Классический случай человеческого жертвоприношения, как сказанул бы этот болван Кроули. До полуночи надо найти свежего мяса для наших неприятных друзей.
Сидя на кухне, Маревский смотрел, как Ваня ест колбасу. Сам антиквар смаковал коньяк, зажёвывая его ломтиками лимона. Новый день вломился в жизнь привычным, нагло-рыжим гостем – Маревский встретил его скупо и равнодушно. Он любил пить по утрам: ранние часы лучше всего подходят для подобных занятий. Идиотам, пекущимся о правильности, этого, впрочем, не понять. Они привыкли отравлять алкоголем вечер и ночь. Ту часть суток, когда нужно быть трезвее трезвого, когда нужно быть начеку, когда жить весело и интересно. Когда чутко слушаешь спящий воздух: вдруг сейчас постучат с Той Стороны? А утро… Алкоголь здорово помогает пережить эту бодренькую мерзость – начало муторной дневной суеты. Маревский мог выпить прилично – и посторонний глаз не подметил бы ни малейшего признака опьянения.
Пока Ваня довольно урчал над своими блюдцами, его хозяин упаковывал свою сумку. Серо-синюю сумку – с ремнём, из твёрдой, как картон, ткани. Очень удобная: можно носить на плече. Хоть и небольшая, но всё, что Маревскому сегодня пригодится, в неё помещается. Короткая тяжёленькая дубинка – беспощадное дерево, красиво и аккуратно обмотанное кожей. Увесистый моток верёвки – обычная бельевая дрянь. Обоюдоострый охотничий кинжал – такой можно купить только по членскому билету Всероссийского общества охотников и рыболовов – вещь дорогая, красивая и по-своему никчёмная. И ещё – резиновый кляп, красный и круглый, похожий на маленький помидор. В отдельный отсек сумки помещена была старинная коричневая книга, бережно завёрнутая в прозрачную плёнку. Рядом с книгой Маревский пристроил чёрный кожаный блокнотик – потёртое, пухлое хранилище тайн, секретов и секретиков. Вот и всё. Сборы окончены. Наши пути ждут нас, пора.
Конец ознакомительного фрагмента.