Тень над Вавилоном
Шрифт:
Казалось, Соренсен задумался. Идея была заманчивой. Он потеребил свои огромные обвислые усы и наконец согласился:
– Ладно, попробуем. Один экран и над твоим столом. Это твое дитя. Установишь все сам. Я и знать не хочу о его существовании, пока не раздастся очередной вопль. Выход только на один спутник, о'кей? Я не хочу, чтобы ты развлекался со стереоизображением, используя два спутника для расчета траекторий или чего-то в том же духе. Этим должен заниматься НОРАД. Один-единственный спутник. И послушай меня, сынок, – добавил он, угрожающе покачивая пальцем, – не дай Бог, если я застану тебя пялящимся на эту чертову штуковину день напролет вместо того, чтобы выполнять свои непосредственные обязанности.
– Ни в коем случае! – воскликнул счастливый Кируин. – Она будет просто стоять и ждать, когда понадобятся готовые ответы для погонял. Раз или два в месяц, если дела пойдут в том же духе.
Но получилось по-другому. Вскоре после установки монитора вспомогательной системы обнаружения
Но не надолго. Двумя неделями позже снова пришла инструкция – пополнить отчет свежими данными и уточнить детали. Кируин это предвидел: заключение пестрело ссылками на нехватку времени, на то, что, мол, отчет всего лишь предварительный, что непрерывно поступают новые данные – бу-бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу-бу. Кируин подумал, что, как бы то ни было, но старине Моржу придется со всем этим еще помыкаться. Вы не можете просто изменить орбиты двух KH-11 [24] и ждать немедленного ответа на вопросы по новым районам, над которыми те начнут летать. Верно – спутники «Ки-хоул» и раньше совершали рутинные пролеты над Ираком, но существовал предел тому, что могла извлечь маленькая команда из данных, добытых по этому району, да и архивно-информационное обеспечение у них было тоже ограничено. Кроме того, эти ребята в основном были заняты слежением за ходом ирано-иракского конфликта – кто-то даже прозвал их «соопекунами по наследству». Но это была не их промашха – они всего лишь выполняли приказы.
24
KH – «Ки-хоул» – «замочная скважина» (англ.), название серии американских разведывательных спутников.
Итак, вновь пришло распоряжение: на этот раз уже на шесть месяцев работы. Орбиты «Ки-хоул» должны быть сдвинуты для максимального охвата иракской территории. Одного прохода в день было явно недостаточно. Кируин сделал грубые расчеты, насколько это сократит время жизни спутников из-за дополнительных расходов топлива. Получилось, что почти вдвое: в среднем до семисот пятидесяти дней на каждую «птичку». Да и «птички» к тому же были совсем не маленькие – KH-11 относились к числу самых крупных из тех семи тысяч разномастных объектов, что болтались на орбите. Будучи шестидесяти четырех футов в длину и тридцати тысяч фунтов весом каждый, спутники серии KH-11 произвели революцию в возможностях НБР присматривать за Советским Союзом. Долгое время, пока бывший офицер-наблюдатель из Центрального оперативного отдела не продал Советам экземпляр инструкций по эксплуатации, те не знали даже, для чего эти спутники предназначены. Они знали, что те там есть, но понятия не имели для чего. Казалось, что от них не поступает никаких сигналов: в отличие от своих предшественников из серии KH-9 они, похоже, вообще не испускали какого-либо излучения. Связь с KH-11 была весьма хитроумной: «Ки-хоул» посылал узконаправленный сигнал не прямо на Землю, а вверх, в космос, на геостационарный спутник связи. Таким образом, с виду KH-11 был электронным мертвецом, и Советы не удосуживались прятать свои секретные штучки, когда тот проходил у них над головой. Но принципиальным достижением, реализованным в KH-11, явилось то, что он мог передавать данные в реальном масштабе времени. Предыдущие спутники «Ки-хоул» сбрасывали возвращаемые на Землю капсулы с фотопленкой, которые потом подбирались для дальнейшей обработки и анализа. Спутники же KH-11 самостоятельно переводили информацию в цифровой код и отсылали ее с помощью электронных средств, таким образом материалы были готовы для немедленного анализа без каких-либо проволочек или ожидания.
Итак, два KH-11 были обречены на сожжение ради сбора данных об Ираке. На изменение склонения их орбиты и перемещение перигея дальше к югу, чтобы тот приходился над нужной широтой, ушло четыре дня. Теперь нижняя точка эллиптической орбиты была в двухстах пяти километрах от поверхности, что позволяло подробно рассмотреть все объекты. Но и это их не удовлетворило, и они хотели, чтобы спутники на каждом витке еще и «подныривали». Это означало снижение перигея до ста пятидесяти километров над конкретной целью для максимального разрешения ее изображения с последующим возвращением на обычную орбиту благодаря эффекту «уйди-уйди». [25] Ракетчики подняли перигей с трехсот до трехсот пятидесяти километров, но Кируин сомневался, что это поможет намного увеличить продолжительность жизни спутников. Все упиралось в запас топлива. Из-за того, что один проход в день сочли недостаточным, возникала необходимость «подтолкнуть» спутник, как только его орбита смещалась в сторону, чтобы он проходил над районом цели на каждом витке.
25
Согласно законам баллистики, как и в игрушке-пищалке «уйди-уйди», чем сильнее «подталкивается» спутник на подходе к перигею, тем выше он «подскакивает» потом.
Кируин подумал, что схематически траектория KH-11 сильно напоминает клубок шерсти. Каждый раз, когда нить делает оборот вокруг клубка, она чуть-чуть смещается в сторону. Земля находится в центре клубка, а отверстия наверху и внизу соответствуют северному и южному полюсам. Нить совершает более дюжины оборотов в сутки над различными районами, но только раз в сутки, в одно и то же время, она проходит над одним и тем же местом. Для того, чтобы нить проходила над нужным районом более часто, было необходимо ее «подталкивать», дабы компенсировать смещение, возникающее из-за вращения Земли. Период обращения спутника, движущегося со скоростью шесть километров в секунду, составляет девяносто минут, что означает шестнадцать витков в сутки. Шестнадцать включений двигателей каждые сутки! Это приведет к огромным расходам гидразинового топлива и сократит время жизни спутника. Но пока эти два спутника будут существовать, они, конечно же, добудут массу сведений. А что же будет, когда они исчерпают свои ресурсы? На замену отработавшим взовьются ввысь еще два «Титана-4С» с новыми спутниками. Дорогое предприятие.
– В этих игрищах время – деньги, – объяснил Морж, и он совсем не шутил. – Вам, ребята, нужно как можно полнее использовать эти игрушки, пока они не сломались.
Кируину и его команде действительно удалось раскрутить дело на полную катушку, чтобы выполнить задание. Было собрано гораздо больше подробной информации. У них появилась возможность быть более избирательными в своих поисках данных еще за несколько месяцев.
Во втором докладе анализировались несколько сооружений, не подвергавшихся ранее детальному рассмотрению, и огромное количество агентурных разведданных из ЦРУ для перекрестной проверки результатов. Предварительный вердикт, представленный Моржом, как и было приказано, в середине работы, гласил, что Ирак способен создать ядерную бомбу к 1993 году. Окончательный же вердикт (Кируин позднее упрекал себя в том, что не сообразил заранее, что он отнюдь не окончательный) приблизил срок к 1992 году.
Бах! – и все закрутилось по новой, теперь уже с грифом «высшая приоритетность». На все про все им дали сто дней. Требовались конкретные ответы на вопросы, допускалось высказывание дополнительных соображений в индивидуальном порядке. К работе подключились третий KH-11 и еще шесть аналитиков. Вскоре на подмогу всем им ожидался KH-12. Кируин значительно продвинулся по службе. Все это время вспомогательный монитор торчал на краю его рабочего места, эпизодически вспыхивая сигналами, подтверждающими старты ракет. Но в этот период он по большей части оставлял его без внимания, а Морж обращался с «погонялами» крайне жестко, ликующе размахивая у них перед носом непосредственным приказом министра обороны Дика Чейни, когда те начинали возмущаться.
Кируин наконец-то отстоял свою точку зрения, что методика отслеживания требует пересмотра, и предложил оценивать развитие таких стран третьего мира, как Ирак, по несколько иным параметрам, нежели те, что были приняты для разваливающихся супердержав вроде Советского Союза. Морж предоставил ему полную свободу действий. Сам же Соренсен имел долгие беседы с ветеранами ЦРУ, возвращаясь к тем дням, когда советская ядерная промышленность находилась в младенческом возрасте. Привлеченные гражданские ученые внесли свой вклад, указав на легкодоступные разработки в области современных технологий, и как результат бедные старые рыцари плаща и кинжала получили еще больше зацепок и нитей для раскрутки вопроса. Некоторым корпорациям в Европе жестоко надрали уши за то, что они натворили, а среди якобы респектабельных промышленников будет еще немало покрасневших лиц. Среди членов правительств, возможно, тоже…
Все происходило с обескураживающей быстротой, вспоминал Кируин, и превратилось, беспорно, в самую увлекательную работу из всех, что ему когда-либо доводилось выполнять.
К октябрю 1989 года окончательный доклад был закончен. Его оценки последних строительных объектов в Ираке расширили область исследований, и окончательный документ содержал множество соображений самого Кируина. Март 1991-го, говорилось в докладе, возможно, февраль. К этому времени у Ирака будет первая собственная ядерная бомба. Чуть больше чем через год.