Тень наркома
Шрифт:
Зазвонил телефон. Менеджер взял трубку. Послушал, что ему сказали. Потом, положив трубку, так же вежливо, как и раньше, сказал:
— К сожалению, такого счета нет в нашем банке.
Мы молчали.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — так же вежливо поинтересовался менеджер.
— Что будем теперь делать? — спросила Мальвина на пароходе. — Может быть, снова посоветуемся с Талем?
— Сначала подумаем сами.
И мы начали думать.
Весь следующий день мы гуляли по Эвиану с запиской. Что могли означать эти цифры: 18701879? Точнее, как их переставить, чтобы получить нужный код? Пробовали делить, умножать.
Вечером снова встретили нашего знакомого и опять отправились в ресторан на «рюмку коньяка».
Настроен он был мрачно.
— Здоровье надо или беречь, или не беречь вовсе, — философствовал он. — Я первые тридцать лет не берег, а когда начал беречь в следующие тридцать, понял, что уже поздно. Здоровье не поправишь.
Мы его успокаивали, говорили, что он прекрасно выглядит. Он действительно выглядел совершенно здоровым. Но его это не убеждало.
— Завтра же вернусь в Париж. Знаете, что бы человек ни делал в своей жизни — он может быть великим, которого все знают, может быть совершенно никому не известным, но от его присутствия на земле остаются два места и две даты: где родился и где умер, когда родился и когда умер. Вот я и хочу, чтобы у меня было написано одно и то же место два раза: родился в Париже и умер в Париже. А то представьте себе: умер в Эвиане. Это означает: болел, ездил лечиться и там, на лечебном курорте, умер. Позор!
Мы то соглашались с ним, то ему возражали. Мальвина не настаивала, чтобы я ей все переводил. Но его интересовало мнение прежде всего Мальвины…
Вернулись мы в номер после двенадцати. Мальвина пошла в душ, я надел пижаму и уселся в кресло возле телевизора.
Вдруг Мальвина, мокрая и в мыле, выскочила из душа:
— Это же две даты! Две даты! Помнишь, он говорил о них. Хотя…
— Да, две даты, — я взял записку. Как я раньше не догадался?! 18701879 — это 1870 и 1879. Но если это даты рождения и смерти, то кто-то прожил всего девять лет.
Мы помолчали. Потом Мальвина махнула рукой и вернулась в душ. Я смотрел на цифры, смотрел, смотрел… и вдруг все понял. Я влетел в душ, схватил еще мокрую Мальвину, потащил в комнату.
— Это даты рождения Ленина и Сталина! Значит, отгадка — даты их смерти!
На следующий день мы снова входили в кабинет менеджера банка.
— Чем могу быть полезен?
— Мы хотели бы познакомиться с кофром 19241953.
— Соблаговолите написать номер на бумаге.
Он снова протянул нам сиреневый бланк.
Я снова написал номер. Как и в прошлый раз, он позвонил. Вошел тот же клерк в старомодном пенсне. Менеджер так же молча протянул ему бланк. Тот вышел.
На этот раз он не спрашивал, где мы остановились, он молчал. Молчали и мы.
Зазвонил телефон. Он взял трубку. Послушал, что ему сказали. Потом встал:
— Соблаговолите пройти со мной в специальный зал, там вы сможете познакомится с содержимым кофра.
Мы спустились на два этажа и оказались в комнате, похожей на читальный зал. Менеджер предложил нам сесть за стол.
— Сейчас принесут ваш кофр. Согласно условиям, вы имеете право знакомиться с содержимым только в присутствии клерка банка. Что-либо забирать из кофра, что-либо докладывать, как-либо изменять содержание бумаг, находящихся в кофре, вы не имеете права.
Вошел клерк, которого менеджер посылал для проверки номера счета. В руках он держал металлическую коробку. Он поставил коробку на стол рядом с нами и протянул ключ менеджеру. Тот вставил ключ в замочное отверстие, открыл коробку и вынул оттуда еще одну коробку, деревянную. Открыл деревянную коробку, вытащил тощую тетрадку и две открытки, положил на стол. Потом засунул деревянную коробку в металлическую и встал:
— Месье Жером останется с вами. Вы имеете право знакомиться с содержимым два часа в день. Пять дней в неделю.
— Имеем ли мы право его фотографировать?
Менеджер задумался. Потом, чуть-чуть поколебавшись, медленно протянул:
— Об этом не сказано в условиях.
— Но это не противоречит условиям.
— Я вынужден согласиться, — решился менеджер.
— В таком случае моя супруга останется здесь и будет знакомиться с документами, а я вернусь через час с фотоаппаратом.
Я вернулся через полтора часа: купить высокочувствительный аппарат оказалось не так просто. Мальвина сидела молча, по ее лицу я понял: она разочарована содержимым.
Я сделал по две фотографии каждой страницы тетрадки, сфотографировал обе стороны двух открыток. И мы ушли.
В тот же день в Эвиане мы сдали пленку на проявление и через день сидели в номере и внимательно изучали фотографии.
Две поздравительные новогодние открытки, без текста. На первой герб города Цюриха и дата 1982, на другой вязью строчки из песни по-немецки «О mein lieber Augustin, Augustin, Augustin» (О, мой любимый Августин, Августин, Августин) и золотыми вензелями та же дата — 1982.
Мы несколько раз прочли текст в тетрадке.
26. Запись
«Записано со слов Лаврентия Павловича Берия его сыном Лоренцо Иглезиасом в понедельник 7 ноября 1977 года.
Лаврений Павлович рассказал:
26 мая 1941 года я доложил Сталину, что, по имеющимся у меня данным, немцы интересуются нашими вкладами в швейцарских банках. Сталин спросил, интересуются ли они вообще нашими вкладами или какими-нибудь отдельными.
Я ответил, что таких данных у меня нет.
Сталин спросил, в каких странах размещены золотые и денежные запасы, полученные нами в результате операций в швейцарских банках со вкладами, контроль над которыми мы получили в конце тридцатых годов. Речь шла об имуществе, реквизированном в результате операций в прибалтийских странах и Польше.
Я ответил, что все они размещены в трех швейцарских банках.
Сталин спросил, где находится наиболее ценная часть имущества царской семьи и некоторых титулованных особ царской России.
Я ответил, что имущество тоже находится в трех швейцарских банках.