Тень наркома
Шрифт:
— О, целый год! — ужаснулась дама.
— В Париже трудно с полями для гольфа, — поделилась с хозяйкой своей печалью Мальвина.
Дама посмотрела на стенные часы, скорее всего, очень старинные:
— Мой муж уже кончил играть и сейчас сидит с друзьями в баре.
Она набрала номер телефона и очень быстро заговорила в трубку. Потом положила трубку и начала извиняться:
— Я стала очень забывчива. Хорошо, что у Дика отличная память. Вы спрашивали, сколько лет здесь жил господин Лоренцо. Долго. Дому уже около тридцати лет, а он был его первым владельцем. Сначала он жил с
Вернулась она быстро. В руках держала почтовую открытку.
— Вот, — она протянула ее мне.
Я взял открытку. Летящие аисты или журавли, я не очень разбираюсь в орнитологии. Три аиста или три журавля — справа, три аиста или три журавля — слева. И ничего больше.
— Все открытки одинаковые? — спросил я.
— Да, абсолютно одинаковые.
Я поверил.
— Хотите кофе?
Мы отказались.
В гостинице рассматривали открытку. Открытка как открытка. Три птицы справа, три птицы слева.
— Ты обратил внимание, птицы справа — не точная копия птиц слева? — спросила Мальвина. Вот где пригодилось ее умение справляться с картинками «Найди семь ошибок».
— Нет. Но что это меняет? Может быть, это разные породы журавлей. Или аистов. Или цапель.
— Когда домой в Бразилию? — спросила Мальвина.
— Завтра, — ответил я.
— А аисты?
— Думаю, господин Лоренцо улетел куда-то вместе с ними. Но утешает, что мы были на правильном пути, хотя немного не успели.
— Опоздали на три месяца.
И потом глубокомысленно изрекла:
— Опоздание на один день ничем не отличается от опоздания на два года.
— Ты как всегда права, — согласился я, и мы отправились в ресторан, где я сразу заказал двойную порцию «Чивас Регал».
31. Поэтические вечера
Через день мы уже сидели в своей квартире в Сан Бартоломеу.
Встретили нас как старожилов. Приветствовали на улице, спрашивали про Европу.
— Нет, вы непременно придете к нам и расскажете, — требовал синьор Рамирес Порталью.
— Как жаль, что вы не были в Италии! — вздыхала его супруга Росалиа.
Синьор Алберту Перейра раскатывал на новом темно-синем «мерседесе-500». А падре Джованни весело улыбался:
— Правильно сделали, что поехали в Европу. Вам нужно было прийти в себя после этой чертовщины на кладбище!
Но самое удивительное — дела нашего салона шли просто блестяще. За мое отсутствие управляющий Эрнесту Мигел продал семь машин, отремонтировал двенадцать. При этом продавал он автомобили не только в Сан Бартоломеу, но и в соседние городишки. Перед самым нашим приездом он получил предложение от центрального офиса «БМВ» в Рио быть представителем этой фирмы в нашем городе.
Познакомившись с финансовым отчетом, я понял, что продажа машин и ремонт — занятие более перспективное, чем поиск сокровищ.
Посетили мы и нашего адвоката синьору Исидору. Как всегда серьезная, она со словами «если разрешите» ознакомила меня с какими-то нормативными документами по-португальски, после чтения каждого из которых разводила руками:
— Вас это в принципе не касается.
Как-то очень быстро жизнь наша вошла в привычное русло. Машины, гости, деловые встречи. Когда живешь в маленьком городе и принадлежишь к элите, то свободного времени бывает очень немного. Но птицы, изображенные на открытке, не давали нам покоя. По вечерам мы вертели открытку и рассуждали.
— Так аисты или журавли? — спрашивала Мальвина.
— Скорее всего, журавли.
— Почему?
— Аисты — это из фольклора Западной Европы. А журавли — любимая птица русских писателей, поэтов.
— «Летят журавли», — подсказала Мальвина.
— Верно. Надо подумать, что из этого фильма могло бы послужить отгадкой. Ты видела этот фильм?
— Давно.
— И я давно. Но помню хорошо. Давай вернемся к нему позже, посмотрим песни.
— «Мне кажется порою, что солдаты…» — снова подсказала Мальвина.
— Верно, песня на текст Гамзатова.
«…Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей…»
— Ничего подходящего, — вздохнула Мальвина.
Я согласился.
— Человек, подбрасывающий нам загадки, из другого поколения, чем те, которые знают песню Гамзатова. Скорее всего, этот человек должен знать другую песню о журавлях.
«…О, как больно душе, как мне хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!..»
— Знаешь такую песню?
— Смутно.
Я рассказал историю, связанную с этой песней. Дело было лет двадцать пять назад, на целине в комсомольском отряде. Тогда я буквально спас одну свою знакомую.
— В то время эта песня считалась эмигрантской, оскорбляющей Советский Союз. Посуди сама:
«...Вот уж близко летят и все громче рыдая,
Словно скорбную весть мне они принесли…
Из какого же вы неприветного края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?..
Я ту знаю страну, где уж солнце без силы,
Где уж савана ждет, холодея, земля
И где в голых лесах воет ветер унылый,
То родимый мой край, то отчизна моя.
Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть,