Тень оборотня
Шрифт:
— Потеряна?
— Это долгая история. История для другого раза, — её жёсткий тон не оставлял шанса для возражений. — А теперь закрой глаза.
Он подчинился.
— Видишь магию, которая связывает тебя с ними? Ты в центре паутины магии, которая начинается с тебя, простираясь вокруг, — произнесла она туманным, почти убаюкивающим голосом. — Когда заклинание, сдерживающее твою магию, разрушилось, кое-что случилось. Твоя магия — хрупкая, нестабильная от такого долгого заключения — взорвалась в тебе. Частицы этой магии внедрились в них, изменяя их, — она посмотрела на Константина Уайлдмена, стоявшего на коленях у её ног. — Не существует заклинания,
Ведьмак моргнул. Его сознание явно находилось где-то в другом месте.
Никс встала за Стэшем, положив руки ему на плечи.
— Эта частица магии в конце концов убьёт их, потому что их тела её отторгают. Они не могут с этим справиться. Впрочем, надо признать, большинство из них сойдёт с ума задолго до этого. Так что, видишь ли, твоя армия умрёт до того, как успеет бросить кому-то вызов.
Стэш тяжело сглотнул, его лицо помрачнело от вины.
— Как мы им поможем?
— Ты должен вытащить из них частицы своей магии, как шрапнель из раны. Вытащи их, поглощая обратно в себя. Тогда их сознание и магия вернутся в норму. А твоя магия вновь станет целостной. Почувствуй в них частицы себя, втяни их обратно, — она кивнула. — Хорошо. Медленно и аккуратно.
Я ничего не видела. Над головой не взрывались фейерверки. Я даже не видела пульсирования крошечных магических искорок. Но я что-то почувствовала. Как будто тысячи невидимых светлячков летели вокруг нас — невидимые, но ощутимые.
Заражённые сверхъестественные существа начали падать на землю — по дюжине за раз, усеивая землю в толпе. Когда последние люди упали, Стэш вздохнул с облегчением, как будто с его плеч упало огромное бремя.
Никс убрала руки с его плеч и обошла его, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Дело сделано. Когда они проснутся, они вернутся в норму, — затем резким движением она схватила Константина Уайлдмена за пиджак из мятого бархата и быстро перерезала горло ему черным кинжалом. — Все, кроме одного, — она отбросила тело мёртвого ведьмака на землю.
Ангелы не моргнули. Я тоже. Я была слишком занята тем, что шокированно таращилась на Никс. Я знала, почему Первый Ангел сделала это. Константин Уайлдмен создал эту проблему, попытавшись запретными способами заполучить магию и способности, которыми не должны обладать его ведьмы. Ответ Никс был мгновенным. Это было правосудие богов, правосудие Легиона. Никс, может, и допускала моменты человечности, но она все равно являлась Первым Ангелом.
Стэш не смотрел на тело ведьмака. Он пытался отгородить себя и свои эмоции — заблокировать их, чтобы они не встали на его пути. В нем проявлялся ангел.
— Кто-то из них что-нибудь вспомнит? — спросил он у неё.
— Когда твоя магия ворвалась в них, их сознательный разум затмился, — ответила она, убирая кинжал в ножны. — Я стёрла те немногие воспоминания, что остались у них после этого опыта. Так будет лучше. Для них. И прежде всего для тебя.
Я попыталась представить, сколько магии требуется, чтобы воздействовать на столько сознаний. Сотни разумов за раз. Неудивительно, что Никс сумела одурачить нас всех — даже ангелов — своей маскировкой. Каждый раз, когда я забывала, кем она является, происходило нечто подобное, чтобы отвесить мне подзатыльник напоминания. Никс была не просто ангелом. Она была полубогом.
Как и Стэш, вновь
Никс посмотрела на меня, в её глазах плясало веселье.
— Ну, не совсем как я, — ответила она на мои мысли. — Ему все ещё нужно научиться контролировать свою магию.
— А что с теми инфицированными, которых здесь нет, которые в Легионе? — спросила я.
— Они тоже вернулись в норму.
Я вытащила телефон и позвонила.
— Что ты делаешь? — спросил Харкер.
— Звоню Нериссе.
Никс хихикнула. Это был звук мурлычущих котят и магических радуг — тех, на конце которых ждёт горшочек с золотом [6] .
— Да пожалуйста, не верь мне на слово.
Нерисса ответила на звонок.
— Какова ситуация? — спросила я у неё.
— Все инфицированные только что упали без сознания. Что вы сделали?
— Мы нашли лекарство. Когда они проснутся, они будут в норме.
Она присвистнула на том конце линии.
— Твоя способность творить чудеса никогда не перестанет меня удивлять.
6
Согласно ирландской легенде, там, где начинается радуга, спрятан горшок с золотом, который охраняет лепрекон.
— В этот раз я не могу приписать себе заслуги. Мы должны поблагодарить Первого Ангела.
— Первого Ангела?
— Я тебе потом все расскажу, — сказала я и повесила трубку.
— Ты не можешь все ей рассказать, — сказала мне Никс, когда я убрала телефон. Она нажала кнопку на своих часах, вызывающую дирижабль.
— Почему? — спросила я.
— Мы вскоре это обсудим, — она посмотрела на дирижабль, нависший над нами. — Сначала давайте погрузим этих спящих красавиц.
***
С четырьмя ангелами загрузка дирижабля прошла быстро. Когда сотни спящих сверхъестественных существ оказались на борту, мы тронулись в путь. Дирижабль сбросил нас возле заброшенного здания на Черных Равнинах. Когда он улетел в Нью-Йорк, чтобы доставить «спящих красавиц» Никс в офис Легиона, Первый Ангел жестом показала Неро, Харкеру, Стэшу и мне следовать за ней в старое здание.
Теперь мы стояли внутри этого здания и ждали, когда она объяснит, зачем привела нас сюда. Помещение выглядело как старая ферма. Темные деревянные полы разлагались. Поддерживающие балки гнили от воды, протекавшей через дом. Я не была уверена, то ли строители построили этот дом на вершине водопада, то ли водопад образовался позднее. Я знала лишь то, что вода медленно, но верно разрывала дом на части.
— Зачем мы здесь? — спросила я Никс, говоря слегка в нос. Мне пришлось задержать дыхание, чтобы меня не стошнило от вони плесени.
— Мне нужно было место глубоко в пустошах, подальше от шпионов.
— Каких шпионов? — спросила я. — Богов или демонов?
Никс улыбнулась.
— Да.
Она набрала сообщение на телефоне. Спустя мгновение двое мужчин в черных плащах ввели в комнату пять сирен.
Сирены были прекрасны. Здесь было четыре женщины и один мужчина — все с длинными серебристыми волосами, заплетёнными в косы. Все с глазами, которые сияли как сапфиры, и кожей, мерцающей как бриллиантовая крошка. Они выглядели в точности так, как я себе представляла единорога в человечьем обличье.