Тень Одержимого
Шрифт:
Инициатам даже специально внушали, что они лучшие и особенные и что именно им суждено перевернуть Галактику. Не случайно ведь всем выпускникам Тёмного Замка выдавали псевдодворянские титулы. Как было написано на флаге со знаком Разрушения: «Omega Alpha est», «Омега есть Альфа». «И последние станут первыми» — всё та же сладкая ложь. Так всегда было, но Ариан в своей молодости быстро раскусил этот обман и после года разгильдяйства взялся за учёбу очень усердно, понимая, что без усилий ничего значащего сделать не сможет. Жаль, что до этого дошли лишь немногие…
— Ладно, — вздохнул он. — Позитивисты, такие как Конт и Дюркгейм,
Он нажал на кнопку пульта, и на презентации появилась стрелка.
— Однако они забывают, что шаг вперёд — это два шага назад, — говорил Ариан. — Для теории хаоса же развитие идёт по разным направлениям, во все возможные стороны. Эта модель более полно отражает эволюцию в природе и в человеческом обществе. Разные элементы развиваются каждый в своей нише, прорабатывая необходимое. Рыбы выживают в море, а птицы — в воздухе, и то, что необходимо одним, закономерно бесполезно для других.
— Но ведь сумма равных векторов равна нулю, — с видом знатока сказала инициатка, подкованная в математике.
— Именно так, — Ариан задумался, что в Тёмном Замке так оно и было. — Как в древней басне про лебедя, рака и щуку. Однако то теория, а на практике всегда выходит, что одни вектора длиннее, а другие короче, и результирующая редко равна полному нулю. Есть варианты Звезды Хаоса, где это отражено, — он показал сходные символы на голограмме. — Однако Леди Октиария, как и многие люди, пала жертвой любви к симметрии и порядку. Любви, вложенной в нас тысячелетиями традиционной общечеловеческой мысли. Имперцы до сих пор не могут преодолеть хаотичность жизни и пытаются привести её к общему знаменателю — и не случайно у их солнца лучи всегда одинаковые и симметричные. Мы же дети Разрушения, и у нас есть возможность всё осознать — и на уровне символов и знаков, и на практике борьбы.
Снова в Аудиториуме воцарилась тишина. Молчание одних означало согласие со словами Ариана, других же — полное отрицание.
— К сожалению, версия Леди Октиарии не лишена недостатков, — продолжил лектор, — но в ней подмечено то, чего нет в других вариантах Звезды Хаоса. Видите, что ободок круга сделан в форме змеи? Есть мыслители — например, Гегель, для которых развитие человечества идёт по спирали. Так, Гаффер считала, что Великая Галактическая война является повторением крупномасштабного конфликта на Древней Земле. Спираль на Звезде Леди Октиарии изображена как суперпозиция циклического движения Змея, отсылающего к древним символам солнцеворота, и поступательного движения стрелок. Один-единственный штрих, из-за которого лично я предпочитаю её другим, пусть и менее упорядоченным версиям.
Ариан глянул на электронные часы на руке. До конца занятия осталось две минуты. Зря он начал новую тему на второй половине лекции… Хотя нет, не зря — ведь нужно успеть пройти весь учебный план.
— Что ж, — Фридрих снова посмотрел на слушателей. — На сегодня лекция закончилась. Ваше домашнее задание — сопоставить Звезду Хаоса и герб Империи и письменно отметить все сходства и различия. Листки вы принесёте на следующую лекцию, через три дня, и авторы лучших работ будут приглашены на дискуссию, победитель которой сдаст экзамен автоматом. Безусловно, только мою его часть, но это уже много — поверьте, как экзаменатор я суров. Вопросы?
В Аудиториуме поднялся шум. Инициаты повставали со своих мест и суетливо направились к выходам. Кто-то ушёл по ступенькам наверх, в галерею Малой башни, а кто-то спустился к кафедре, на которую сел Ариан. Ученики по очереди спрашивали о чём-то лектора, и он им неохотно отвечал.
Когда поток молодёжи схлынул, Лорд Ариан испытал облегчение. Преподаватель медленно брёл по коридору вдоль серых стен с фиолетовыми готическими окнами, за которыми виднелись космос и другие башни Тёмного Замка, вдоль факелов с ярким сиреневым «пламенем» — фальшивым, голографическим.
У подоконников стояли инициаты в одежде разной степени причудливости — Весёлые юноши, девушки и те, кто взял непонятную для Ариана моду на «небинарность», оживлённо переговаривались между собой. Ариан смотрел на них и думал, что сам тоже когда-то учился в этих стенах, в этой крепости на астероиде, затерянном в космической пучине. И до сих пор ходит по этим мрачным коридорам, только теперь уже как преподаватель. Один из тех, кого он некогда слушал, и кому с волнением сдавал зачёты и экзамены. Об этом новом статусе Ариану напоминала длинная мантия, которая почти касалась каменного пола.
Разрушитель-лектор вышел из коридора в небольшое фойе, обитое деревянными панелями. Парты Аудиториума находились через перекрытие прямо над его головой. Здесь, как и везде, присутствовали инициаты. Некоторые сидели на лавочках с переносными компьютерами и планшетами — кто готовился к коллоквиумам и контрольным, а кто играл в «Союз героев» или нестареющий «Космический бой». А вот «Паладин Добра», любимая игра Ариана, больше не привлекал молодёжь. Им куда интереснее было почувствовать себя избранными и спасителями вымышленных миров, чем продумывать стратегию целых армий. А ведь последнее, хоть и было подано в сильно упрощённом виде, требовало куда больше внимания и умственных усилий, за что «Паладина» и ценил Ариан.
Выйдя из фойе, Лорд Разрушения очутился в коридоре на одном из нижних этажей Малой башни. На стенах, драпированных тёмно-зелёной тканью, висели портреты известных разрушителей. Картины постоянно двигались — холсты на самом деле были мониторами в красивых рамках. Готические арки с чёрными деревянными дверями вели в разные кабинеты преподавателей и сотрудников Замка.
«О, нет», — подумал Ариан, увидев вдалеке женщину в зелёном мундире.
Она стремительно шла по коридору и, похоже, направлялась именно к нему.
— Миледи, — уважительно кивнул разрушитель, когда она приблизилась.
Высшей Леди Ребеллии было уже за пятьдесят, однако её тело оставалось до сих пор молодым и подтянутым. Пиджак зелёного мундира подчёркивал изгибы талии, а длинные спортивные ноги разрушительница и не скрывала — носила короткую юбочку. Но Ариана было не провести — редкие морщины и потускневший взгляд выдавали истинный возраст вестницы революции. Ребеллия всячески силилась остаться той самой девушкой с красным галстуком на груди и в алом берете на огненно-рыжих волосах, однако теперь необратимо стала пародией на саму себя. И, к сожалению, уходить на покой просто так не хотела, а, наоборот, пыталась завоевать авторитет в Совете Тринадцати и пребывать у власти как можно дольше.