Тень олигарха
Шрифт:
— Кто его застрелил? И за что? — удивилась Саша, оставив на кофейной чашке след от красной помады.
— Некто Сюзанна Альбрехт. С Юргеном она была знакома лично и летом 1977 года проникла в его загородный дом под Франкфуртом-на-Майне. Будучи активисткой террористического движения, дама не хотела убивать, вместе со своими сообщниками они намеревались только похитить банкира, но тот оказал сопротивление и тогда его убили. На следующий же день ответственность за убийство взяло на себя движение РАФ «Красный рассвет».
— Страсти-то какие… Что это за движение?
— Оппозиционное по отношению к
— Странно, что движение родилось не где-нибудь, а в Германии. Надеюсь, нам это не грозит, лично у меня больших денег нет, и убивать меня не за что… Разве что бывшего председателя провинциального горисполкома за принадлежность к последнему поколению советской хозяйственной элиты.
Саша игриво перевернула вверх дном чашку Александра из-под кофе, дождалась, когда гуща осядет на блюдце, десертной вилкой нарисовала сердечко и вдруг вспомнила:
— Ты был похож на Пьера Ришара… Такой же смешной, немного неуклюжий, с большой копной вьющихся волос и грустными глазами, как у настоящего клоуна. Ты и сейчас на него похож, но тогда у меня был любимый фильм «Игрушка» с участием французской кинозвезды. Сто раз смотрела, и, когда впервые тебя увидела на школьной торжественной линейке (ты тогда ленточку перерезал, символические ключи знаний вручил Светке из параллельного класса в белом дурацком длинном переднике), я подумала: вот он, Пьер Ришар, моя «игрушка». Нет, я, разумеется, знала, что ты — успешный мэр города, большой начальник, столько всего для людей сделал, сумел решить вопрос о переподчинении города с районного на областной уровень… Но ты был таким важным и в то же самое время застенчивым и простым, не похожим на чопорного чиновника с толстым животом и неумной рожицей…
— Подумать только, школьница… Какой это был год?
— 1987-й…
— Да… Шесть лет прошло… В выпускном классе хоть училась? — засмущался Александр.
— Да, а в голове уже мысли были о любви… Но представить себе, что подобные мысли сбудутся, не могла…
— Я тем более. Нам пора. Идем?
— Болдырэва Элекзандра? — служащий банка, сверяя фото в паспорте, едва вымолвил фамилию и имя девушки с неподражаемым немецким акцентом.
— Я-я, гутен морген! — подтвердила Саша, практически выдав весь свой скудный немецкий словарный запас.
Банковский клерк в черном элегантном костюме неторопливо и по-деловому распечатал несколько документов, аккуратно собрал их в стопку, разделил экземпляры и ловко соединил нужные страницы степлером. Далее последовала вежливая улыбка и длинная речь, из которой девушка не поняла ровным счетом ничего.
— Что он сказал? — Юная спутница Александра непонимающе бросила на него взгляд.
— Прочитал лекцию о мерах предосторожности. Ты подписывай, я тебе все объясню потом. Wir konnen in den Tresor gehen? (Мы можем пройти в хранилище?) — тут же обратился к служащему Александр.
Все трое двинулись по нескончаемо длинному коридору, чтобы вскоре спуститься на лифте в темное хранилище, вход в которое служащий банка открыл одновременно несколькими длинными и короткими ключами. Когда массивные двери наконец поддались, он включил свет и пропустил клиентов внутрь,
— Мне как-то точно такое же зрелище приснилось, только в каждой ячейке миниатюрные, размером с младенца, люди, и в одной из них — я, и все мы как будто летели в звездном космосе, и так спокойно было на душе… Мне казалось, что именно так выглядел загробный мир… Что граждане хранят здесь? Ценности? Разве нельзя хранить их в сейфе дома за какой-нибудь картиной на стене? Стоило так далеко ехать?
— Хранить ценности в домашних сейфах тоже не слишком надежно: для профессиональных воров вскрытие стандартного несгораемого сейфа — дело нескольких минут. А после кризиса из-за распада СССР я могу доверять только иностранным банкам.
Александр отыскал нужную ячейку, открыл ее и извлек оттуда продолговатый ящик. На столе, специально оборудованном для клиентов депозитария, с должным пиететом пересчитал несколько десятков пачек со стодолларовыми купюрами, пересмотрел хранимые важные документы и с гордостью показал возлюбленной несколько золотых слитков. Однако, вопреки возбужденному состоянию Александра, к запаху чужих денег неискушенная Сашенька была совершенно равнодушна. Равно как и к своим, точнее, к их отсутствию.
— Запомнила?
— Зачем ты мне все это показываешь?
— Чтобы в крайнем случае ты могла это взять без меня…
— Не понимаю, зачем мне это делать без тебя?
— Всякое может случиться… — Александр аккуратно упаковал содержимое ячейки обратно, закрыл ее на все замки и на выходе из депозитария вернул ключи.
— Так, все дела на сегодня окончены. Гулять? — с решимостью воскликнул, слегка подпрыгнув, Александр, и копна его кудрявых выцветших волос игриво встрепенулась и улеглась на место.
Держась за руки, пара пробежалась по темным аллеям Тиргартена, как оголтелые великовозрастные детки, они попрыгали на ступеньках памятника Советской Армии, сокрушившей фашизм в 1945-м, и остановились у Бранденбургских ворот, ибо к полудню так устали, что двигались, как лунатики, на прямых ногах…
— Сфотографируемся? — предложил Александр и обратился к местному фотографу, который тут же снял парочку на Polaroid. — Теперь надо что-нибудь тебе купить. По магазинам?
— А где взять силы?
— Откроется второе дыхание, поверь!
Шопоголиком Саша никогда не была. То, что она увидела в немецких магазинах, повергло ее в настоящий шок: множество ярких платьев, костюмов, пуловеров и модных потертых джинсов меркло по сравнению с ломящимися от невиданных продуктов полками супермаркетов. Разноцветные макароны и спагетти, кустистые ананасы и зрелые бананы с помидорами, сорок с лишним видов шоколада в невероятных обертках, огромные головки сыра и свежие мясные нарезки без костей манили и звали: «Съешь меня». Простой симпатичной, не всегда сытой двадцатидвухлетней гражданке с постсоветского пространства по имени Саша, ежемесячно переживавшей талонную систему на сахар, муку, крупы и под Новый год — на шампанское, оставалось только смаковать яркую диковинную жевательную резинку и недоумевать, почему в стране, победившей фашизм, ничего подобного в помине нет.