Тень олигарха

Бахарева Ксения Васильевна

— Смотрите, как указ Бориса Николаевича легализовал предпринимательство! — умозаключил от невиданной прежде диковинной картинки охранник Дмитрий, продираясь сквозь толпу зевак, продавцов и прохожих.

— А что ты думал: как-то надо выживать в тяжелых экономических условиях! Вот множество людей и занялось мелкой уличной торговлей, — парировал Александр.

— Но вы же не стоите на тротуаре с какими-нибудь безделушками!

— Я тоже выживаю…

— И как же? — Дмитрий поднял руку, чтобы остановить такси.

— По-своему, после введенных рыночных реформ. Нос по ветру, как говорится…

Такси неслось по запыленным московским проспектам, торчало в бесконечных пробках на светофорах, и, казалось, весь столичный и приезжий народ

переквалифицировался в мелких торговцев дешевого тряпья и антиквариата, пытаясь свести концы с концами. Глядя на новую эру эпохи постсоветского пространства, Александр вдруг вспомнил, как полгода назад познакомился с богатейшим человеком кавказского происхождения, живущим в последнее время все больше в северной части Лондона. Респектабельный Саид Омаров со жгучими усами (так звали нового знакомого) был немного тучным, умиротворенным, похожим на откормленного на Таити пушистого кота, а еще необычайно улыбчивым и веселым, тем самым располагая к себе моментально, — очевидно, именно в этом и крылась его история успеха.

— Что привело господина Омарова в Минск? — спросил тогда при знакомстве Александр, протягивая руку.

— Я частенько наведываюсь сюда по делам бизнеса, у меня несколько авиатранспортных предприятий в Санкт-Петербурге и Москве, — гость с радостью широко обнажил белоснежный зубной ряд, — а в белорусской столице намерен получить кредит, не исключено, что в вашем банке…

— И о какой сумме идет речь?

— Пяти миллиардов рублей будет достаточно.

— Ого! Надеюсь, вы гарантируете возврат…

Лисовский пригласил гостя в свой кабинет, и они долго разговаривали о перспективных делах и устоявшихся привычках, при этом у обоих сложилось впечатление, будто знакомы они сто лет. Невзирая на столь внушительную сумму, Александр принял вызов с горящими глазами. Отчего Омаров намеревался получить кредит именно в Беларуси, для сведущего в финансовых потоках банкира было понятно сразу. Во-первых, кавказец слыл преуспевающим предпринимателем, что позволило ему довольно быстро сколотить весьма приличное состояние. Во-вторых, уже через год после распада советской державы крупные государственные предприятия в Беларуси ощущали острую нехватку оборотных денежных средств, и Национальный банк начал проводить широкомасштабную эмиссию рублей. Эдакий путь был самым простым, но к шоковой терапии и без того потерянное бывшее советское население было еще не готово. Правда, эмиссия не стала чисто белорусским изобретением, во всех бывших союзных республиках национальные банки занимались тем же самым. Как результат, к концу года на финансовом рынке сложилась уникальная ситуация: из-за единого рубля в России и Беларуси, оставшегося с советских времен, ставки по кредитам отличались в рекордные пять раз! Стоит ли удивляться, что очень скоро предприимчивые бизнесмены, получив кредит в одной стране под тридцать процентов годовых, тут же переправляли денежки в другую… под сто пятьдесят процентов.

Впрочем, как выяснилось тут же, весельчак Омаров вовсе не собирался искать легких денег на простой разнице в процентах. Преуспевающий бизнесмен контролировал тему главного товара человечества — черного золота. Однако с недавних пор и для белорусского банкира слово «нефть» звучало как мантра, ибо он частенько задумывался над основой энергетики и транспорта. Все потому, что в нефтяной отрасли образовался острый дефицит нефтепродуктов, вскоре и добыча резко упала по причине низких цен на внутреннем рынке, стало быть, нефть стало выгоднее поставлять по мировым ценам в дальние страны. И поскольку никакого свободного нефтяного бизнеса ни в России, ни в Беларуси не случилось, а в России в поставках нефти до сих пор существовал институт спецэкспортеров, топливный кризис был вполне предсказуем. Об этом, кстати, прямо не раз говорил Александру Лисовскому и его давний приятель, а по совместительству председатель белорусского правительства Вячеслав Кебич, понимая, что российские переработчики нефти, оставаясь по факту государственными предприятиями, контролировались конкретными людьми. Как раз с такими конкретными людьми нужно было уметь договариваться. И, надо полагать, договорились,

раз после письменного обращения в Национальный банк Беларуси российскому бизнесмену выделили аж два миллиарда целевого кредита на закупку топлива в России. Так что не было ничего удивительного в том, что вскоре после знакомства к сделке подключился и Александр Лисовский, выдав кредит на недостающую сумму в размере двух миллиардов под максимально низкий процент — тридцать пять процентов годовых. Для ноября 1992 года, когда ставки в банках доходили уже до двухсот процентов годовых и спрос на кредиты был ажиотажный, выданный кредит стал поистине коммерческим подарком со стороны белорусского банкира.

Остановившись возле обшарпанного кирпичного дома с изогнутыми металлическими решетками на окнах первого этажа, таксист с удивлением повертел в потных натруженных руках долларовую двадцатку, хмыкнул, но все-таки взял. Не то чтобы он не видел прежде заморских зеленых денег, просто по обыкновению клиенты расплачивались местными деревянными купюрами, а диковинная валюта все еще считалась на вес золота. Вопреки ожиданиям, в богатом и хаотичном офисе, усеянном широкоплечими качками в модных синтетических блестящих спортивных костюмах а-ля «Адидас», выглядевших покруче смокингов, Омарова не оказалось. Однако прехорошенькая секретарь-референт приветливо угостила Александра свежезаваренным кофе и по секрету сообщила, что хозяин днем намеревался прилететь из Лондона, а к вечеру непременно будет на концерте в Малом зале консерватории.

— Саид Фарисович так любит классическую музыку? — из обыкновенной учтивости поинтересовался Александр.

— Там будут Ростропович с Вишневской! Саид Фарисович со знаменитой супружеской парой сдружился в Лондоне во времена их диссидентской изоляции. У меня есть лишний билет, если хотите! Я, к сожалению, никак не смогу пойти.

— Что ж, премного благодарен! — Под неусыпным взглядом наблюдателей в модных спортивных костюмах, в которых с недавних пор стало приличным ходить в школу, на дискотеку и даже в гости, Александр отправился в гостиницу.

Несколько часов спустя на сцене Малого зала Московской консерватории известный виолончелист рассказывал смешные байки про великого русского композитора Сергея Прокофьева. Как и положено, в первом ряду величественно восседала оперная дива Галина Вишневская, словно царица, одаривая идолопоклоннических студентов еле уловимым кивком головы. Пару лет назад Ростропович с Вишневской вернулись из вынужденной эмиграции, от возвращенного гражданства отказались, заявив, что не просили ни отбирать у себя ничего, ни возвращать себе оного. Вскоре по возвращении оба стали почетными профессорами Московской консерватории, и время от времени Мстислав Леопольдович давал удивительные концерты, куда стекались не только его многочисленные студенты, но и искренние ценители искусства.

Приодетый для такого случая в отглаженный гостиничной горничной модный пиджак малинового цвета, Александр, протиснувшись к свободному креслу в глубине зала, жадно наслаждался музыкой Прокофьева, в то же самое время отыскивая глазами тучную фигуру Омарова. Влиятельный бизнесмен явился лишь к самому финалу, торжественно вынес на сцену увесистую корзину ярких цветов, заставив знаменитого музыканта троекратно кланяться под бурные аплодисменты, и как только Омаров скрылся за большой бордовой кулисой, Александр спешно последовал за ним.

— Александр! И ты здесь! Безумно рад тебя видеть! — Тучный человек в черном одеянии широко расставил мягкие руки, чтобы обнять белорусского партнера, щедро прижался щекой и ласково пролепетал: — Как же я рад тебя видеть! Давно в Москве? Отдыхать или по делам?

Александр сердито набрал воздуха, но обаятельный кавказец, не дав ответить, тут же продолжил:

— Кстати, познакомься с моими давними друзьями. — Омаров быстро крепко обнял виолончелиста, выглянувшего из гримерки в окружении знаменитой супруги, прежде умудрившись элегантно поцеловать даме руку, а затем галантно и красиво представил музыкальной чете белорусского банкира, отчего радостный Мстислав Леопольдович тут же скомандовал: