Тень Орла
Шрифт:
– Вино, – сказал Йонард, помимо воли увлеченный странной игрой.
– Не только. Еще масло, медь, мрамор и другие вещи.
Появилась еще одна точка, в некотором отдалении.
– Гиперборея. Пенька. Лес. Мед. Сырое железо. Меха.
Палец Танкара соединил точки.
– Теперь смотри еще внимательнее, это важно. Допустим, некий купец едет в Акру, чтобы продать медь и купить соль. А другой – продать соль и купить невольников. Третий везет рабов, чтобы обменять их на зерно. А зерно меняют только на медь!
– Получается круг, – кивнул Йонард.
– Ну да. Колесо. Оно вертится безупречно до тех пор, пока каждая спица на месте. А, представь себе, на рынок не привезли, скажем, соли?
– Купец не станет менять свою медь ни на невольников, ни на зерно. Он продаст ее здесь, заберет все деньги и поедет за солью в другое место.
– Если захочет продавать. При таком базаре, как сейчас, он скорее возьмет свою медь и поедет с ней в Кафу. Или еще дальше… Все. Колесо слетело с оси.
– Ну-ну. А как тебе удастся сделать так, чтобы на рынок не привезли соль?
– Легко, – Танкар криво улыбнулся, обнаружив недостаток зубов. – Соль – товар дорогой. Ее везут издалека. Пока на дорогах было спокойно, караваны приходили вовремя. Но недавно случилась маленькая неприятность. Воинственные кочевники-скфарны решили попробовать Акру на меч. И перекрыли все пути к городу.
Зеленые глаза потемнели от догадки.
– Так это ты их?..
– Не я. Вернее, не лично. Я, видишь ли, был немного слишком занят, шобы носиться по степи, разыскивая скфарнов. Но я, к счастью, не один. За прошедшие дни ребята перехватили два соляных каравана. Соль на рынке есть. Пока. Но она втрое дороже. Еще месяц – и ее не станет.
– Умно, – признал Йонард, – И жестоко. А как же горожане? Соль – это жизнь.
– Мы, жители полисов, ребята запасливые, – хмыкнул Танкар, – ты спроси Вани, сколько чего у нее на черный день запрятано – удивишься! Соли – целых два куска. Один величиной с мою голову, вместе с ушами. Другой – с ее задницу. И она еще далеко не самая запасливая хозяйка в Акре. Нет, в наш народ я верю.
То, чего так боялся замерший в ожидании город, случилось на рассвете. Огромный диск из красной меди, расположенный на сторожевой башне, загудел призывно и тревожно. Каждый житель Акры, начиная с двух, примерно, лет, хорошо знал этот сигнал: гонг звал на стены всех, способных держать оружие. Кочевники все-таки напали.
Узкие улочки Акры могли закружить-запутать любого, кроме, пожалуй, тех, кто сделал свой первый шаг именно по этим седым от времени, прокаленным солнцем камням. Люди покидали свои дома, в основном это были мужчины и вездесущие любопытные мальчишки, иногда к ним присоединялись молодые сильные женщины – и устремлялись в направлении ближайшей к ним сторожевой башни, ничуть не беспокоясь, что путь им преграждают высоченные заборы. Мужчины несли тугие луки и запас стрел к ним, острые пики и более дорогие, но и более опасные секиры. Грудь более зажиточных горожан прикрывали кожаные доспехи с плотно нашитыми медными пластинками, но большинство жителей шли на стены так же, как в поле, в простой льняной одежде. Женщины тащили кувшины с земляным маслом и тюки овечьей шерсти. Мальчишки неслись налегке, далеко опередив неповоротливых взрослых. На перекрестках они встречались с соседями, перебрасывались словами, полными тревоги и злости, и двигались дальше. Заборы, встречавшие их на пути – каменные, деревянные, живые, из плотного колючего кустарника – вдруг перестали быть преградой. Целые секции поднимались, раздвигались, либо исчезали совсем. Дорога на стены была открыта. Людские ручейки текли, сливаясь в реку… Не очень-то она оказалась полноводной. За последние недели Акра опустела и сейчас напоминала пустую раковину, которую покинул моллюск. Только вот створки этой раковины оставались плотно закрытыми.
На стенах деловито суетились наемники нового советника, гоняя полуголых рабов. Рабы таскали дрова, складывая поленья «домиком», укрепляли над ними большие медные котлы, подтаскивали поближе тяжелые бревна. Рядом были сложены деревянные чурбаки, похожие на испуганных ежей. Они были обтянуты овечьими шкурами, утыканными гвоздями.
Воины Тени заняли места около бойниц.
На стенах было ветрено. Это казалось странным, если учесть, что внизу, в прохладных садах и рощах благословенной Акры и на ее залитых солнцем площадях почти не ощущалось дыхания моря и степи. А здесь ветер быстро пропитывал влагой одежду, забирался под нее и неприятно холодил разгоряченное тело. Пожалуй, тут можно было даже простыть. Если ожидание затянется. Но никто из воинов и горожан не обольщался на этот счет. Вряд ли скфарны позволят им замерзнуть. Скорее, здесь будет даже слишком жарко…
Появился Отар. Этого неразговорчивого, угрюмого северного воина успели хорошо узнать в городе. Он занимался обучением граждан, решивших послужить Тени мечом. С ним уважительно здоровались, приветливо махали руками. Он снискал себе признание горожан тем, что, в первый раз получив для воинов не слишком свежую рыбу, отдал приказ пленить всех подручных неосторожного торговца. Не разбирая, раб это или старший приказчик, он загнал их в опорожненные бочки, забил дно и велел своим ученикам пинками катить их до самой судной площади на базаре. Второго раза не случилось. Воины Отара всегда ели свежую рыбу и лепешки из хорошей муки и сейчас готовились все это отработать.
Жители города ждали, не подходя близко к бойницам. Они, как никто, знали, на какое невероятное расстояние могут бить луки скфарнов, и как неправдоподобно точны их метательные машины. Поэтому они не видели, как пришло в движение пестрое море из людей и коней, и эта волна неторопливо, но все равно очень быстро поползла к стенам Акры, чтобы утопить ее в крови и, сломав створки раковины, выковырять оттуда сокровище.
В это время по комнатам и коридорам дворца правителя метался человек, который едва ли мог напомнить важного, величавого советника. Его темные волосы, промокшие от пота, стояли дыбом, рот был перекошен, глаза горели лихорадочным огнем, а с уголка тонких губ капала слюна. Глаз Посейдона, заключавший в себе трех мудрых и прекрасных демонов, бесследно пропал. Хотя все трое, хором, уверяли своего хозяина, что подобное невозможно.
Высоко над черной, необыкновенно щедрой землей, вознесся городской вал благословенной Акры. По воле пришельца, отважного Бальдра, она, как предрассветная греза, возникла когда-то на зыбкой и одновременно нерушимой границе между морем и вечной степью, став разделительным камнем, пилоном. Стены ее были сложены из плит, скрепленных раствором, секрет которого еще хранили здешние мастера. Он был замешан на яичном белке и птичьей крови и крепостью превосходил камень. Толщина этих стен в самом узком месте равнялась ширине большой повозки, а в самом широком в мирные времена стражи играли в мяч. Высотой же вал превосходил все ранее виденное: встав у его подножья, можно было увидеть узкие бойницы лишь с риском свернуть себе шею. У любого, кто хоть раз увидел бы эту твердыню вблизи, затея скфарнов вызвала бы недоумение: глаза убеждали – взять Акру штурмом невозможно. Но степные воины и не собирались рассматривать городские укрепления. Они собирались влезть на стены, перерезать гарнизон, добраться до сокровищницы правителя и его великолепной конюшни, взять все, что смогут унести и снова раствориться в глубине великой степи. До следующего раза, когда снова понадобятся золото и лошади. А что касается высоты и толщины стен, так еще совсем недавно их повозки стояли у подножий гор. Те всяко были повыше. Да и потолще.
Борнак спешился. Его мастера снимали с телег и устанавливали на земле баллисты. Камни для них уже подвезли.
Первый залп был пристрелочным. Камень перелетел расстояние, отделявшее скфарнов от городской стены, и упал в ров, наполненный грязной, дурно пахнущей водой, взметнув фонтан мутных брызг. Воины, стоявшие на стенах, заорали что-то, видимо, обидное, так как сразу за этим порыв ветра донес до скфарнов их смех. Борнак даже не повернул головы. Во-первых, он не знал языка, на котором его оскорбили. А во-вторых, ему было совершенно неинтересно, что думают эти несчастные о нем самом, о добродетелях его матери и жены, о том, откуда растут его руки и куда смотрят глаза, и о его дальнейшей карьере в качестве мастера баллист. Возможно, уже к вечеру их тела будут сброшены со стены вниз и достанутся степным волкам или стервятникам. А может случиться и так, что его собственное тело братья возложат на погребальный костер и станут справлять по нему тризну. В мире, где за каждым охотится смерть, стоит ли обращать внимание на обидные слова? Он просто дал несколько отрывистых точных указаний наводчикам, и следующий дружный залп всех камнеметов смел нескольких насмешников со стены. Под прикрытием камней и стрел пешие скфарны побежали к стенам, неся длинные штурмовые лестницы. Таран медленно пополз к воротам.