Тень Отца
Шрифт:
Взволнованный, Иосиф ждал, когда хаззан вызовет его. Он вздрогнул, когда тот открыл сакральный шкафчик. Хаззан вынул оттуда свиток пророческих книг и снял вышитый чехол. Иосиф, услышав, что произнесли его имя, встал и подошел к пюпитру. Хаззан подал ему свиток, и все присутствующие встали.
Прежде чем начать читать, Иосиф взглянул поверх свернутого пергамента на лица собравшихся людей. Прямо перед ним стояли мужчины: ближе расположились богатые купцы, дальше — простые земледельцы. Он уже знал почти всех. В глубине зала был виден балкон, на котором находились женщины.
Неожиданно Иосиф испытал потрясение. Ему показалось, что среди лиц стоявших
Наконец, текст пророчества Исайи перестал прыгать у него перед глазами, и Иосиф начал читать:
И вновь Всевышний сказал Ахазу:
Проси знака, и ты получишь его — из шеола или же с неба.
Но Ахаз ответил:
Я не хочу взывать к Всевышнему!
Итак, я говорю тебе, дом Давида:
Вы и людям враги,
и отказываетесь обращаться к Всевышнему!
Но, несмотря на это, Он даст вам знак:
Дева беременная родит сына
и назовет его «Всевышний с нами»…
Пищу пастухов он будет есть,
Чтобы научиться отвергать зло и выбирать добро.
И еще не случится этого, как земля уже будет избавлена
От царей, которых ныне боишься…*
Иосиф опустил свиток и тут же с беспокойством посмотрел в сторону балкона, но не сумел разглядеть ту, которую, как ему показалось, он только что видел. Он вновь сосредоточился. Согласно обычаю, он должен был сказать несколько слов о прочитанном отрывке. Изменившимся от волнения голосом он сказал то, что подготовил: что слова пророка возвещают о рождении царя Езекии, который вопреки собственному отцу начал нравственное обновление Израиля и совершил возвращение к истинной вере. Произнеся свой комментарий, Иосиф передал свиток хаззану и сошел с возвышения.
По окончании последней молитвы и благословения люди толпой пошли к выходу. Иосифа задержал глава собрания, чтобы поздравить с красивым чтением пророчества и мудрым поучением. Иосиф не мог разглядеть выходящих. Домой он шел один. На узкой тропинке он прошел мимо группы возвращавшихся из синагоги женщин. Это были жены мелких ремесленников, проживавших в верхнем городе. Их лица были ему знакомы, поэтому, поравнявшись с ними, он сказал:
— Мир вам.
Они ответили хором:
— Мир тебе.
Но одна обратилась к нему:
— Наверное, ты уже видел свою нареченную?
Все женщины одновременно захихикали, и этот смех на редкость неприятно прозвучал в ушах Иосифа.
16
Лишь на следующий вечер к нему пришел Клеопа. Едва взглянув на своего будущего шурина, Иосиф понял, что тот пришел по какому-то неприятному делу, которое будет нелегко обсуждать. Громадный мужчина был мрачен, сердит и вместе с тем казался очень озабоченным. Его взгляд был словно вбит в землю, он неловко потирал свои большие ладони. Когда Иосиф предложил ему поесть, он отрицательно покачал головой. По нему было видно, что он не сможет ни есть, ни пить, ни заниматься чем-то другим, пока не сбросит с сердца гнетущего бремени.
Иосиф старался сохранять спокойствие, но его сердце стучало взволнованно. Он сам со вчерашнего дня не мог найти себе места. Мириам вернулась, но почему его об этом никто не известил? Только сейчас пришел Клеопа — вздыхающий, теребящий бороду, мрачный. Иосиф был уверен, что дело, с которым он пришел, касалось Мириам и является чем-то равно неприятным, как и вчерашнее хихиканье. Он уже забыл о боли, которую ему доставил неожиданный отъезд Мириам. Время сделало свое дело: любовь и тоска по любимой взяли верх над обидой. В конце концов, он объяснил ее поступок так: она догадывалась, что он захочет пойти с ней, и решила, что не сможет согласиться на это. Приглашение Елизаветы, наверняка, было неожиданным, и Мириам должна была спешить. Затем она была занята теткой и не имела возможности пойти в Иерусалим в поисках каравана, с которым можно было бы отправить известие. Тот человек говорил, что Елизавета скрывает свою беременность. Эта секретность также могла прибавить хлопот Мириам. Вот она вернется, думал Иосиф, и все объяснит, а навязчивое беспокойство развеется, как дым. Только бы поскорее ее увидеть! Только бы поскорее забрать ее в свой дом! Ожидание, которое в течение всего лета не казалось таким мучительным, теперь стало совсем невыносимым. Он был уже не в состоянии ждать дольше.
Клеопа намотал клок бороды на палец и дернул ее нервным движением. Наконец, он произнес:
— Наверное, ты уже знаешь… Елизавета родила сына.
— Откуда я могу это знать?
В этом вопросе был упрек, но Клеопа продолжал говорить, как будто этого не почувствовал.
— Все-таки произошло то, чего никто не мог себе представить. У нее сын. Мальчику дали имя Иоанн. Странно, потому что у них в роду не было ни одного Иоанна…
Клеопа вырвал эти слова из груди и снова умолк. Ясно было, что он пришел не ради этого.
— Мириам вернулась… — выдавил, наконец, из себя Клеопа и вновь замолчал.
Тем временем беспокойство Иосифа нарастало. Он молился про себя. У него было предчувствие, что через мгновение на него обрушится что-то такое, из-за чего ему будет неизмеримо больно.
— Нехорошо получилось, что ты не пошел тогда с ней… — сказал Клеопа.
— Как я мог пойти, когда она ушла, даже не известив меня об этом. А впрочем, ты знаешь, что…
Но Клеопа не слушал его слов. Он продолжал свое:
— Нехорошо, что ты не взял ее к себе…
Кусая начинавшие дрожать губы, Иосиф сказал:
— Так ведь ты сам говорил, что должен пройти срок, согласно традиции. Мы договорились, что переезд произойдет лишь теперь…
— Это правда, — согласился Клеопа. — Это правда… Но я не думал… Не знаю… — тянул он и вдруг неожиданно выпалил: — Она беременна!
— Мириам?! — крикнул Иосиф, и в этом крике выразилось все его потрясение.
Клеопе труднее всего было произнести это. Теперь же он говорил быстро, сердито, с гневом, который, казалось, возрастал, по мере того как он говорил: