Тень убитого врага
Шрифт:
4
Этот ночной поход по угрюмой местности с редкими фонарями и еще более редкими светящимися окнами проходил, должно быть, под внимательным оком Андреевой судьбы. С пистолетом за пазухой шагал он по тьме жутких дворов и не встретил ни единой души. Где-то вдалеке лаяли собаки, вроде бы слышал он пьяные голоса… но это осталось фоном, никто не попался ему навстречу, и он, никем не замеченный, дошел до нужного подъезда. В двух угловых окнах жидко брезжил свет.
Андрей вошел в обшарпанный подъезд и увидел, что нужная ему дверь приоткрыта. Он шагнул туда и сразу же едва не споткнулся о человека, в страшно неудобной позе скорчившегося на полу, – перебравшего дозу наркомана.
Он прошел дальше. В смрадных комнатах был полумрак, горели настольная лампа и полуразбитое бра, кое-как приделанное к стене. В полумраке лежали или вяло копошились тела, но один худой сутулый мужчина находился в относительном адеквате – видимо, это был один из здешних барыг – и вопросительно посмотрел на Андрея.
Андрей сунул левую руку в карман, вынул смятую кучку купюр:
– Я по делу.
Глаза хозяина жадно и радостно блеснули в полутьме.
– Ага! Чего хочешь?
– Идем в кухню.
– Пошли, пошли, – оживленно зачастил наркоторговец. – Чего брать-то будешь?
– Объясню, – коротко бросил Андрей.
В кухню падал свет от того самого кривого бра.
– Ну? – сказал хозяин, приближаясь к нему вплотную.
Андрей кое-что соображал в разных системах оружия, точнее, короткостволов – жизнь научила. И знал о преимуществах самовзвода: системы, при которой первый выстрел делаешь без предварительного взвода курка, сразу нажимая на спуск. Правда, усилие нажатия в этом случае куда больше, чем при последующих выстрелах, что, ясное дело, отрицательно влияет на меткость. Но меткость Андрею в данном случае была ни к чему. А самовзвод – самое то.
– Гну, – грубо срифмовал Андрей и выхватил пистолет.
Ствол он воткнул прямо в грудную клетку выродка – и выстрел прозвучал почти как с глушителем. Наркоторговец и дернуться не успел.
То есть он дернулся, чуть не подскочил – но это была предсмертная судорога. Дернулся, застыл на секунду и не столько упал, сколько развалился, как кукла, у которой внутри что-то лопнуло. Сел на пол и уткнулся в угол.
Андрей стоял как вкопанный, глядя на труп. «Контрольный выстрел?..» – промелькнула мысль, но почему-то вдруг он испытал резкое отвращение и, развернувшись, вышел из кухни.
Никто из еще подававших признаки жизни на выстрел никак не отреагировал, хотя этих шевелящихся вроде бы и прибавилось: еще какие-то люди-тени вошкались в темных углах и тихо, невнятно бормотали нечто, словно бредили.
Андрею надо было найти второго барыгу. Он, конечно, помнил его лицо, но поди-ка тут разбери, в такой кромешной беде! Что делать, стал с отвращением искать. Нашел лежащим на засаленном диване – видать, этот подонок сам не прочь был отведать зелья. Андрей брезгливо повернул бесчувственную голову, вложил поглубже в глотку ствол «макара» и нажал на спуск…
Кровавую слякоть разнесло по подушке и по стене. Андрей брезгливо отвернулся, отыскал какую-то тряпку, морщась, протер часть кожух-затвора, сунул пистолет в карман и вышел из квартиры.
После первого в жизни убийства, да еще двойного, нервы его были вздернуты, и попадись кто навстречу: хоть милиция, хоть просто прохожий – черт знает что бы из этого вышло. Но он все еще находился под незримым крылом своего ангела-хранителя, поэтому просто вышел, просто пошел, просто вернулся к машине. Сел, поехал, связался с диспетчером и доложил бодрым голосом:
– Порядок! Перекусил, все нормально. К работе готов!
5
– И как? – с интересом спросил Артем. – Как ты после этого?
Тропинин помолчал, видимо, прокручивая в памяти те дни, и ответил:
– Да ты знаешь, в общем, спокойно. Конечно, какая-то муть в душе была… Помню, приехал тогда с ночной смены. Вырубился – чуть ли не двое суток спал, проснулся и не соображу, что сейчас, то ли утро, то ли вечер… Но терзаний совести не испытывал, нет. И в самом деле, это оказался самый трудный эпизод. Потом пошло легче.
Потом пошло легче. Постепенно благородный мститель научился уничтожать мелкую сволочь, имитируя несчастные случаи – эта сволочь была, как правило, пьяной или обдолбанной, и ее конец выглядел закономерным и не вызывал подозрений. С гадами более крупного масштаба приходилось, конечно, потруднее, но и здесь удалось провести несколько успешных акций… Опыт есть опыт. И тот же опыт подсказал Андрею момент, когда пора притормаживать – опасно, можно и залететь. Некая критическая масса набралась. И он решил пока притихнуть.
Притих-то притих, но жить без большой цели уже не мог. Жизнь стала пустой и пресной. И вот тут-то…
Тут на него и накатила тоска по прошлому.
Вспомнилось былое. Те люди, которых он, казалось бы, вычеркнул из жизни, пусть и не по доброй воле. Вернулись и слова, сказанные Кротову когда-то: любовь не проходит, а жить надо. Но живешь, лишь когда есть цель. А так – день за днем встречать рассветы, провожать закаты… Андрей понял, что так жить он не сможет. Ну и в довесок к этим мыслям вспомнилось, что и самого Кротова на свете нет…
Но в покинутом родном городе живут люди, о которых он, Андрей Тропинин, будет помнить вечно.
Он и сейчас разволновался, говоря об этом – лицо пошло пятнами, рука сама нашла связку ключей, стала перебирать ее, как четки.
– Я ведь не все тогда Кротову сказал, – признался Андрей.
Тогда, в долгой ночной беседе, Тропинин поведал мафиозному боссу о роковом треугольнике, сложившемся между ним, его деловым партнером Глебом Студенецким и невестой последнего Еленой. В первый же день, когда Глеб познакомил Андрея со своей невестой, тот испытал странное чувство, словно давно знает эту девушку. Точнее, знал когда-то – в прошлой жизни, что ли?..