Тень убитого врага
Шрифт:
Может, это и не так, а всего лишь перестраховка. Но лучше она, чем недостраховка. Ну, а раз так, то…
– То у нас с тобой отныне пути врозь.
Андрею показалось, что в голосе Фролова мелькнули нотки сожаления.
– Пожалуй, – бесстрастно ответил он.
К этому времени Николай Ильин уже вполне вписался в жизнь, в новый скромный быт. Работал в такси, снимал квартиру, встречался с женщинами, не заводя при этом длительных отношений. Город знал уже назубок – ночью разбуди, спроси, где какая улица, ответит без запинки… Словом, социально вполне адаптировался. И они с Фроловым, пожав друг другу руки, разбежались в разные стороны.
Месяц совершенно никак не контактировали, потом Андрей решил позвонить. Нарочно приобрел новую сим-карту, звякнул с нее – и, естественно, получил ответ: «Абонент недоступен». В общем-то, примерно того Андрей и ждал, потому повторять звонки не стал, а просто продолжал жить привычной жизнью, думая, что, может быть, когда-нибудь Фролов сам ему позвонит или как-то иначе найдет. При этом он регулярно просматривал Интернет на предмет новых сведений о Кротове… но ничего! Совершенно ничего, кроме первичных кратких сообщений о смерти. И это на самом деле было похоже на искусственно организованное молчание.
Шли дни, недели, месяцы. Отшумели и канули новогодние праздники – точно их не было, стихли метели, повеяло весной. И вот однажды – это был выходной – Андрей проснулся поздним утром в своей съемной квартире и вдруг отчетливо понял, что Фролов больше никогда не позвонит ему. И сам он никогда не увидит ни Фролова, ни кого-либо еще, кто был хоть как-то связан с Кротовым.
3
Андрей умолк и как-то странно поводил головой, словно воротник досадно натирал ему шею. Затем вдруг кратко рассмеялся:
– Вот ведь вспомнил! Даже не верится, что так было.
Ему теперь действительно трудно было воспроизвести то чувство, с которым он проснулся в тот уже далекий весенний день. Он вдруг понял, что остался на белом свете совершенно один. И даже более того, у него нет своего имени, он живет под чужим, он – человек-никто. Даже не капитан Немо. Потому что не капитан.
– Знаешь… – сказал он Артему, – я вот тогда подумал: я прожил три жизни, и все они кончались впустую. Бизнесмен Андрей Тропинин – жизнь рухнула. Заключенный ИК-238 – вовсе формально умер… И третья жизнь, тайная: приближенный мафиози Кротова. И здесь бесславный конец! И надо начинать четвертую.
Весь тот день Андрей, по сути, пролежал, глядя в потолок и думая.
Думал он о своей жизни, столь богатой на причудливые перепады. О том, что смерть почему-то упорно ходит с ним рядом, сметая знакомых и незнакомых, но не задевая его самого. Жарков. Володин. Кротов. Фролов?.. Неизвестно, что с ним, но, во всяком случае, больше его рядом не будет. Судьба – нарочно не придумаешь! Ну и что из этого следует, Андрей Павлович?
А то, что надо отрабатывать свое везение. Свой долг перед миром.
Так решил тогда Андрей Тропинин, и сейчас он так повторил Артему Михееву.
– Тебе не смешно это слышать? – внимательно посмотрел он на него.
– Нисколько, – серьезно ответил Артем. – Я тебя очень хорошо понимаю.
Да, он отлично понял собеседника. Тот пришел к выводу, что если он будет жить, как мышь в норе, наглухо закроется, замкнется от мира и высовываться не будет, то судьбе это не понравится. И она, конечно, найдет способ взять тихоню за хобот и потащить навстречу неприятностям. Каким?.. Да всяким! Хотя бы вот устроит ДТП с его участием – долго ли таксисту, который днями и ночами напролет колесит по городу, попасть в аварию не по своей вине, ибо мало ли пьяных дураков носится без мозгов и тормозов по улицам! И попадут документы водителя Николая Ильина в органы, и чей-то ментовский зоркий глаз зацепится за какие-то мелкие шероховатости… и «пойдет писать губерния» – откроется, что под этой личиной скрывается кто-то иной.
Следовательно, надо самому что-то делать с этим миром. Нести ему пользу. И Андрей Тропинин решил делать это самым прямым и радикальным образом, хотя и скрытным: втихомолку избавлять мир от человеческой дряни.
– Белая стрела, – сурово проговорил Артем, – в частном исполнении.
– Не одобряешь? – усмехнулся Андрей.
– Нет, – коротко ответил Артем. – Но и осуждать не возьмусь. Дело твое. Я ведь тоже, будучи опером, насмотрелся на всякую мразь так, что с души воротило… Да и в пинкертонах тоже хватило. Кстати, ты поэтому меня коллегой назвал?
– Поэтому, – кивнул Андрей.
Никому не ведомый, рядовой из рядовых таксист Николай Ильин зажил двойной жизнью. Год у него ушел на выявление отдельных персонажей – кандидатов на досрочное увольнение из человечества. Таковых в конце концов определилось пятеро, все подонки, пробы ставить негде. Это – во-первых, а во-вторых, за годы таксистской работы бывший Тропинин, ныне Ильин, оброс полукриминальными связями… Ну, может, оброс – громко сказано, но, во всяком случае, кое-какие ниточки протянулись. И вот по одной такой ниточке он очень тихо и аккуратно приобрел пистолет ПМ с совершенно нулевой стрелковой историей – тот много лет пролежал на складе длительного хранения в одной из воинских частей на территории то ли Украины, то ли Молдавии, а в неразберихе 90-х годов бесследно (по документам) исчез со склада вместе со многими другими боевыми стволами. Начнешь сейчас искать – ни за что не найдешь концов… Итак, официально не существующий, практически новый пистолет. И комплект патронов к нему. Сто штук.
Все это рассказал Андрею нелегальный продавец оружия. Проверить информацию, конечно, было невозможно, приходилось верить на слово. Но Андрей чувствовал, что продавец не врет.
– Ствол до сих пор у тебя? – спросил Артем.
– До сих пор, – подтвердил Андрей.
– Так. – Артем встал, прошелся по комнате. – Ну, вроде бы картина проясняется… А начал, стало быть, ты еще там?
И это Андрей подтвердил.
Начать он решил с самой отчаянной выходки, по типу «пан или пропал». Рассудил так: провалюсь, так провалюсь, все равно жить без смысла незачем. А выйдет дело – так потом будет легче.
И этот риск оправдался.
Андрей выявил наркопритон, который вроде бы и не особо прятался. Куда смотрела милиция, Андрей так и не понял, вся «наркошня» депрессивной окраины, где был когда-то завод, развалившийся в гиблые 90-е, дневала и ночевала в когда-то называвшейся квартирой жуткой дыре на первом этаже старой мрачной двухэтажки барачного вида.
Таксист действовал предельно нагло – после, вспоминая, диву давался и формулировал про себя нечто близкое к «дуракам везет». Он работал тогда в ночную смену, отвез клиента по адресу, недалеко от притона, сказал диспетчеру, что заедет перекусить в круглосуточный бар, создав себе хиленькое алиби… все лучше, чем никакое. Сам же окольными путями вернулся, машину оставил в соседнем квартале и прошел к бараку.