Тень уходит последней

Цуприков Иван

– Александр Иванович, за что вы отвечали в партийной деятельности?
– спросил Синцов.

– Я - коммунист! Я за все отвечал, в том числе, и за охрану труда, за действия каждого руководителя! Со мной первым здоровался главный инженер комбината, потому что я раньше его на полчаса приходил на комбинат и проверял работу охранников, сколько воров они за свою смену задержали на проходной. Мне сам начальник ВОХРа отдавал честь и докладывал: "Товарищ гвардии капитан в отставке, за время моего дежурства было задержано столько-то воров".

– А что они воровали?

– При

Сталине за каждую украденную гайку вора садили на десять лет в тюрьму. Мы же стали добренькими, понимаете?
– то ли в укоризну, то ли просто хотел подчеркнуть это отношение к людям Кораблев, трудно понять. Но, судя по тому, что каждое слово он произносил с постановкой ударения на последнем слоге, независимо это звучит правильно или нет, то значит, оно имело свою особую важность.
– А мы слишком добренькими, понимаете ли, стали! К несунам, к ворам, понимаешь ли. И за это мы с них очень строго спрашивали: лишали премий, тринадцатой зарплаты или садили их в тюрьму. Там вы видели мой архив. Это говорит о том, что я вел очень строгий контроль и не только по недисциплинированным коммунистам, а и по беспартийным! Никто от меня, работника НКВД, не мог уйти безнаказанным!

Кораблев встал из-за стола. Глядя на него, Синцов невольно удивился, как перед ним этот сгорбленный, восьмидесятилетний старик преобразился в крепкого, еще полного сил мужчину.

– Я сейчас в туалет схожу. вы еще не устали меня слушать?
– спросил он у Николая.

– Можно я напишу очерк о вас?
– тут же сказал Синцов.

– Ваша фамилия мне хорошо знакома.

– Это по книге Симонова "Живые и мертвые"...

– Нет, нет, нет, - помахал рукой Кораблев.
– Ваш дед...

– Нет, нет, отец работал на химкомбинате токарем в механическом цехе, потом, после окончания учебы в институте стал мастером цеха.

– То-то мне знакомо ваше лицо, молодой человек.

– Да, батя и жил в этом доме. Ему завод выделил здесь квартиру перед уходом на пенсию. Трехкомнатную квартиру, как инвалиду войны.

– Да, может быть, я проверю. Подождите, я сейчас вернусь.

Когда за Кораблевым захлопнулась дверь в туалетной комнате, Синцов тихонько потянул на себя ящик кухонного стола, в котором лежали вилки и ложки, и осмотрел связку ключей, лежавших сбоку. Взяв их, прокрался в зал и попробовал первым ключом открыть шкаф с архивом "Дел". И он тут же провернулся, дверца отворилась. Взяв несколько дел, закрыл шкаф и, положив ключи назад в ящик кухонного стола, громко сказал Кораблеву:

– Александр Иванович, меня вызывают, извините, я побежал, - и выскочил из квартиры Кораблева.

Глава 5. Люди в черном

– Будешь виски или водку?
– Паша с официантом не сводили с Николая глаз.

– Нет, нет, у меня сегодня еще много дел, - замотал головой Синцов.
– У вас есть останкинский квас?
– спросил он у официанта.
– Вот его я с удовольствием буду пить, большой бокал мне, пожалуйста, этого кваса.

–

Коля, семга, осетр с квасом, да нас здесь сразу же все засмеют, - удержав за руку официанта, сказал Мысенко.
– Давайте тогда сюда целую бутылку виски "Эрли таймс", ноль семьдесят пять, ну, и квасу, если нравится он человеку, - подмигнул своему университетскому товарищу Паша.

– Ты же за рулем!
– удивился Синцов.

– Месяц назад мы ездили в соседнюю область, ну, короче, губернаторы там свои дела обсуждали. Так, мой шеф на вертолете должен был туда вылететь на следующий день вечером, а я со своей бригадой туда на день раньше вырвался, но машинами. На границе области около ПДС остановились, на капоте моего "Мерса" стол накрыли, виски поставили, и квасим с Лешкой и Витькой. А гаишники туда-сюда бегают вокруг нас, нервничают, пена со рта у них идет, а куда им деваться, а? Номера машины видят, а руки у них коротки.

Выскочил из здания ПДС их начальник, майор. Тоже, смотрю, нервничает, начинает беситься, кричит на своих гаишников, там еще что-то. А я ему так с растяжечкой говорю, что, майор, нам глаза здесь мусолишь? Иди и работай, посмотрим, за что ты бабки здесь народные получаешь. Так, он от нас на метров двадцать отошел и давай машину за машиной останавливать. Вот так, Коля. А ты боишься, что я - выпивший за руль сяду. Да, вся наша полиция будет за полкилометра мне честь отдавать и независимо от того, буду я за рулем сидеть трезвым или в дребедень пьяным.

И у тебя, я вижу, все впереди. Да за полгода, в крайнем случае, за год ты на этой должности себе на трехлетний "Форд" заработаешь. "Си-макс", который тебе нравится, так можешь его и в кредит взять на пару лет. Ты думай, думай, - и, отодвинувшись от стола, дал возможность официанту налить ему морса в большой бокал и спросил у него.
– Виски еще мне долго ждать?

– Да, у меня сегодня, Паша, день сложный, - услышав про спиртное, спохватился Синцов.

– Деньги не знаешь куда потратить?
– ухмыльнулся тот.
– Так, давай помогу!

– Нет, спасибо, таких помощников кругом множество, - улыбнулся Синцов.
– Не это меня занимает, есть серьезные дела. Вечером ожидается встреча с важным человеком.

– Не с любовницей ли, случайно?
– заговорщицки улыбнулся Мысенко.

– Ну, неважно, - нашелся Николай.

– Ладно, - махнул рукой на эту тему, как лишнюю, Павел.
– Меня вот, что волнует: откуда у тебя с Лебедем дела?

Николай в ответ пожал плечами:

– Насколько я знаю, в твоем списке на трудоустройство в службу по связям с общественностью мэрии я отсутствую.

– Коль, так ты и не просился туда. Ты же всегда сам по себе живешь, как та кошка. А предложили тебе сейчас, не знаю, с какого ляху (!), идти в пресс-секретари к мэру, так и тут же ты в кусты сразу лезешь, отказываешься. Трусишь, что ли? Да, вижу, вижу, Коля, трусишь.

– Ой, сколько мне тебе повторять одно и то же. Паша, у меня своя, другая жизнь.

– Вот-вот, все мечтают обзавестись машинами, дачами, домами, а тебе твоей коморки вполне хватает, папа Карло. Да? А где твой Буратино с пятью золотыми и ключом в новую жизнь?