Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
Но все же господину Ламберу Перье было до оскомины интересно, как будет выкручиваться Эмма Даун, пустившая «дезу» о безвременной кончине четы Антарес-Мерле?
Клеомед, город Эйнзрог, конец июля 1002 года, тот же день
Дик и Полина, всего пару дней назад прошедшие курс восстановления образа, необходимый им для того, чтобы не утратить «маски» Арча и Матильды, сидели в обшарпанном актовом зале телестудии — убежища сторонников Эммы Даун.
Среди
До сегодняшнего дня все было скучно и бесперспективно. Полина откровенно позевывала и с трудом изображала энтузиазм, если нужно было выразить протест по поводу какого-нибудь решения центрального правительства.
Сегодня же все по-другому. Сборище заметно оживилось, в воздухе кружилось ощущение праздника. Настроение толпы почти передалось и тоскующим Калиостро с Буш-Яновской. По крайней мере, адреналин от предвкушения новизны агенты Земли почувствовать успели.
— Чертовы мутанты, — улыбаясь сидящей через два ряда от них лейтенантше, сквозь полусжатые губы прозудел Дик на ухо Полине. — Каждую минуту только и жду от них какой-нибудь гадости.
Буш-Яновская многозначительно поковырялась пальцем в изрезанной обшивке переднего кресла и кивнула. Все здание, весь город, да и вся планета в целом имели удручающе упаднический вид. Так бывает, когда некие силы отворачиваются от чего-либо или кого-либо и отказывают в энергии. Клеомед, больной изнутри, походил на безнадежного больного, доживающего последние дни.
Грянули фанфары.
Торжественной поступью средневекового глашатая на помост вышел Кандилл Вилен, личность, уважаемая и известная в узких кругах, диктор и организатор всех собраний Общества. Окинув притихший зрительный зал пренережительным взглядом из-под тяжелых посиневших век, Вилен провозгласил:
— Сегодня прекрасный день, друзья мои! Многие из вас уже знают, но для большинства это будет новостью: в этот памятный день мы можем гордиться тем, что нам нанесен визит столь высокопоставленных и известных всему Галактическому Содружеству особ, как господин Максимиллиан Антарес и его супруга, госпожа Сэндэл Мер…
Голос его тут же потонул в ликующем свисте, овациях и воплях. Чтобы не отставать от всех, Дик с Полиной тоже вскочили, отбивая в рукоплесканиях ладоши и крича слова приветствия. Правда, если бы громкость в зале не была предельной, Дик наверняка расслышал бы скандирование «супруги» и пожалел, что обучил ее некоторым словечкам на американском. Потому что звучало это скандирование отлично от общей массы выкриков:
— Мерлин, гоу хоум! Мерлин, гоу хоум! — пищала Полина голоском Мэт.
На сцену вальяжно выплыли дипломат с женой. Антарес слегка поклонился Вилену, одновременно
— Я всех вас рад видеть, господа, — негромко заговорил Максимиллиан, а Сэндэл ослепительно осклабилась, сорвав бонус в виде нескольких хлопков. — Жаль. Очень жаль, что теперь мы собрались неполным составом. Увы, но уважаемая госпожа Даун пострадала за наше правое дело и ныне находится в застенках земного контрразведотдела, а вскоре будет переведена в Карцер…
Буш-Яновская наклонилась к уху Дика и шепнула:
— Сэндэл сегодня какая-то странная, тебе не кажется?
— Может быть, ноготь сломала? — предположил тот. — Или зубопротез жмет?
Подозрений Полины это не развеяло:
— Да нет. Я хоть сто лет ее не видела, но все равно могу сказать, что ее будто бы подменили…
Калиостро пригляделся и был вынужден согласиться с напарницей. Если прежде Сэндэл предпочитала оставаться на вторых ролях в лучах влиятельной звезды Антареса, то теперь она, можно сказать, контролировала каждый звук, слетающий с его губ — так, словно была сварливым ревностным кинорежиссером, который требует от артистов зубрежки сценарного текста.
Но минутой позже они увидели еще более интересное.
Полина ухватила Дика за коленку:
— Матка боска, смотри кто!
К левой рампе сцены подошла Александра Коваль. Сложив руки на груди, управленка-изменница наблюдала за выступлением Максимиллиана с таким же видом, как и Сэндэл. И было похоже, что этот щуплый, некогда харизматичный дядечка чувствовал себя не очень-то уютно под перекрестным огнем этих внимательных взглядов.
Калиостро покачал головой.
— Я тоже ничего не понимаю, — согласилась Полина. — Думаю, нам стоит срочно-пресрочно связаться с Эвелиной, минуя Джо и твою тетку…
— Не уверен насчет последнего, но мне все это не нравится. Позвоночником чую, это какие-то марионетки. Может быть, тогда на Колумбе произошла какая-то утечка паладасовского снадобья, м?
— Исключено, — возразила Буш-Яновская. — Никакой утечки… гм… если только не считать инъекции, которую сделала себе Коваль, сперев ампулу из шкатулки Сэндэл!
— Черт! — ругнулся Калиостро хоть и шепотом, но все же достаточно громко, чтобы сидящий впереди него клеомедянин с негодованием обернулся и приложил палец к губам. — Простите, муха укусила! — и, виновато блеснув очками, Дик почесал толстую щеку Арча Фергюссона.
Выговорившись, Антарес, его жена и поднявшаяся к ним на сцену Александра Коваль удалились за кулисы под бурю аплодисментов. Эти овации заглушали всякие попытки Кандилла Вилена прокомментировать выступление.
Исчезнув из вида у публики, троица тут же сменила торжественно-самодовольный вид на озабоченность.
— Они были среди них. В зале, — сказала Сэндэл. — В точности как в сводке, лица те же.
— Их уже ждут у дома, — кивнула Коваль.
— Почему изменили план? А если почуют и улизнут?