Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
Алан тем временем пытался привести в чувство пьяного незнакомца, но тот лишь мычал и ворочал головой.
— Прикройте ему… что ли… — неприязненно отворачиваясь, сказала Полина.
— Есть у кого нашатырь или еще что-нибудь дурно пахнущее? — Палладас понял, что его действия не увенчаются успехом, если не прибегнуть к помощи химии.
— Па, черт с ним. Надо спешить. Бросим его тут, прикроем чем-нибудь, чтобы не замерз, да и все. И этого, — гречанка указала на Эфия, — оставим охранять его. Как выберемся, так вызовем для них спасательную
Лучи фонариков заметались по комнате — это все начали подниматься на ноги и двинулись к единственному выходу. Только Эфий остался сидеть, нахохлившись, в темном углу. Козья кровь уже засохла на его руках, шее и лице и тянула кожу, напоминая о злых духах. Он не понял, что изменилось, ведь никакого передвижения не было, а место, где он оказался с уходящими теперь существами, стало иным — с низким потолком, с сырым запахом неизвестной почвы и еще чего-то неприятного, шибающего в нос со стороны обнаженного существа. Очень может быть, что существо тоже принесли в жертву злым духам, и те занялись им прежде Эфия, а самого пастуха приберегли на потом.
Но солнцескал слишком рано занес голого в стан погибших. Едва «духи» начали выходить за дверь, мужчина, распластавшийся на каменном круге, очнулся и заголосил:
— Не стреляйте! Не стреляйте! Я ничего не сделал! Я сотру все пароли и забуду информацию!
Язык его отчаянно заплетался, но все — и даже Эфий — поняли его. «Он тоже солнцескал?» — удивился пастух, никогда не видевший этого человека в родном стойбище. А ведь его народ был очень малочисленным, и даже соседи, живущие неподалеку от Солнечной скалы, разговаривали на другом наречии…
Незнакомец тем временем поднялся на карачки и попытался отползти в сторону укрытия пастуха. Он так спешил, будто за ним гнались все самые страшные исчадия этого мира.
— Ч-черт возьми! — прошипела Фаина и вопросительно взглянула на своего напарника.
Феликс Лагранж кивнул.
— Мы рискуем засветить последний канал, — предупредила она, извлекая ретранслятор из висящего за спиной детского рюкзачка.
— Да, но мне эта ситуация не нравится, — поморщился «черный эльф».
— Мне тоже, — согласился полковник Иллеоклео, а его жена, кивая, прибавила:
— У меня странное ощущение. Я думаю об этом человеке так, будто мы обязаны беречь его, как зеницу ока…
— Которого из них? — скептически уточнила Буш-Яновская, со всей очевидностью готовая пристрелить помеху в виде голого мужика на том самом месте, где он находился.
— У меня тоже, — вставил реплику Дик. — Никогда такого не было…
— Как будто все рухнет, если с ним что-то случится… — как зачарованная, медленно проговорила гречанка, не сводя глаз с незнакомца.
Они вернулись. Обнаженный закрывался рукой от фонариков и тихонько скулил, на чистейшей кванторлингве по-прежнему уговаривая их не стрелять и лопоча всякую чушь о каких-то документах.
Фанни о чем-то поговорила в стороне через ретранслятор
— Нам нужно выбраться отсюда наружу и определить наше местонахождение. Судя по голосу Джоконды, у них там тоже происходят большие неприятности…
— Ты вышла не на Калиостро? А где тогда шеф?
— Не знаю. Это была Джо.
— Надеюсь на лучшее, — пробормотал Лагранж, отчетливо припоминая забинтованную перевоплощающуюся тетку-мулатку в квартире Палладаса. — Не хотелось бы напороться на оборотня.
— Ну-ну, ты с нами, оборотнями, поосторожнее! — возразила Паллада.
Тем временем мужчины, кто чем мог, тот тем и помог незнакомцу с одеждой. Пьяный облачался медленно, путаясь и все время засыпая на ходу. Наконец Палладас и Иллеоклео не выдержали; в четыре руки они застегнули на нем все, что должно быть застегнутым.
Откуда-то из-под каменной кладки стены выскочила гигантская крыса, которая, принюхавшись, смело тяпнула Эфия за окровавленный палец. Пастух с воплем подскочил, чем и напомнил остальным о своем существовании.
— О, и ты с нами? — удивился Алан. — Ну надо же, надумал!
Так, вереницей, они вывалились в коридор. Орать незнакомец прекратил. Теперь он, шатаясь и повисая на плечах у Алана и полковника, плакал, похрюкивал и жаловался на судьбу. Эфию было его жалко, он оглядывался и поглаживал беднягу по руке.
— Кажется, дикарь понимает нашу речь, — шепнула Аустина Иллеоклео мужу. — Посмотри на него! Он реагирует на этого человека…
— Эх, госпожа Аустина, лучше бы он знал, как отсюда выбраться, не надорвавшись под этой тушей! — прокряхтел в ответ Палладас.
Тут Фанни резко остановилась:
— Все слышали?
— Что именно? — спросил Дик.
— Грохот… где-то наверху… Такой — тух-бабах! Вот, еще раз только что!
На этот раз странный звук услышали все.
— Похоже на взрывы, — предположила Буш-Яновская и по привычке зашлепала себя перебинтованной рукой по бедру в поисках плазменника. — Сейчас выйдем и попадем в эпицентр военных действий… Но я уже на все согласна, только бы выйти!
Калиостро лишь утвердительно кивнул.
Следующая галерея шла под наклоном. Усталым путникам стало еще тяжелее: им пришлось подниматься по ней в душном коридоре. Незнакомец пыхтел, как паровоз, но присесть ему не давали. Феликс Лагранж успевал что-то отмечать в браслете-компе.
— Здесь нам надо направо, — сказал он, когда наконец все вышли на ровную площадку вверху.
— С чего ты взял? — удивилась Фанни. — Тут, кажется, все коридоры на одно лицо.
Вместо ответа он развернул голограмму, и оказалось, что на протяжении всего пути «черный эльф» намечал схему коридоров:
— Если мы сейчас пойдем в другую сторону, не направо, то станем возвращаться.
— Гм… логично!
— Кто вы? — на удивление трезвым голосом вдруг вымолвил «пришелец».
Все лишь с досадой отмахнулись от него, как от надоедливого кровососущего.