Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
— На Хеала! — кричал человек в черной «крылатой» одежде и с замаскированным лицом, размахивая зажатым в кулаке продолговатым темным предметом, который, несмотря на кажущуюся безобидность, негласно таил в себе смерть.
В земле Каворат птица присела на выступ, венчавший городскую стену, и принялась смотреть, что будет дальше. Она чуяла недоброе, но предвестье зла не только пугало, но и одновременно притягивало ее. Птичка уже не могла улететь.
Со стороны монастыря Хеала сюда тоже приближалась черная толпа. Молодые, взрослые, старые — монахи всех возрастов, вооруженные посохами
В то же время и серые обитатели земли Каворат подпирали городские ворота тяжелыми бревнами. Многие вооружались. Но были и такие, кто многозначительно переглядывались друг с другом и бездействовали, прячась по домам.
И тут в небе показалось несколько летательных приспособлений. Пичуга тревожно подпрыгнула: ей всегда было не по себе, когда двуногие забирались в стихию, издревле принадлежавшую только крылатой братии.
Летучие монстры бесшумно мчались к городу, и монахи из Хеала, наконец заметив их в воздухе, ускорили шаг…
Фауст, земля Каворат, август 1002 года
Запыхавшаяся от бега, красная, с горящими глазами, Марсия ввалилась в комнатенку Зарецкой:
— Ника! А ну быстро!
Та подскочила. Снаружи явственнее стали слышны крики.
— Что там? — громким шепотом спросила она.
— Зевеаф сейчас будет здесь, — сообщила Марсия. — Принесет тебе Доминика…
— А что за крики там?
— Не знаю. Кажется, кто-то ломится в ворота города. Половина здешних монахов приняла нашу сторону, хотят помочь нам сбежать, но…
— И что теперь будет?
Высунувшись из-за двери, Зарецкая увидела, что монахи-охранники дерутся между собой.
— О господи! Ну и ну!
Марсия усмехнулась и сложила полные руки на груди:
— Ну и зрелище, да? Глазам не поверишь. Ну а ты все-таки не бойся! Еще чуть-чуть — и мы на воле. А там и до дома недалеко. Сейчас только дождемся Зевеафа.
Зарецкая кивнула. Охранник-любовник Марсии был парнем сильным и надежным, и если уж он встал на их сторону, то не подведет.
От долгого ожидания и тревоги у обеих женщин тряслись поджилки, но они не отходили от двери.
Внезапно откуда-то с крыши, будто пара сцепившихся мартовских котов, свалилось два монаха — в серой и в черной рясах. Именно в то мгновение, когда серый убил своего врага сокрушительным ударом в грудь и настороженно огляделся, Зарецкая узнала своего охранника. Всё то же злобное, искаженное ненавистью лицо с запавшими глазами и худыми щеками…
Обе женщины отпрянули от двери, но серому было не до них. Выкрикнув какое-то проклятье, он побежал прочь из двора и скрылся за домами. Труп черного монаха остался лежать недалеко от порога Никиного жилища.
Марсия так и стояла, прикрыв рот ладонью.
— Марс, а Марс! Очнись! Слышишь? — прошептала Ника, тряся ее за плечи. — Ты что, мертвых не видела?
— Да он же… он же…
Слеза наливалась на кончике
— Вы еще тут?
Пленницы вздрогнули. В дверь полубоком вклинился Зевеаф со свертком в руках.
— На, держи! — он сунул ношу в руки Зарецкой. — И бегом-бегом, пока спит!
— Что там делается? — спросила Марсия, выскакивая под дождь.
— Из Хеала нам на помощь пришли тамошние монахи, — тут Зевеаф увидел мертвого парнишку. — Эх, бедолага, не повезло ему… Давайте вот по той улице — и все время прямо. Упретесь почти в самые ворота. За ними стоит флайер, его уже перехватили. Вам туда.
— А ты?
Гвард Марсии посмотрел на нее, и обе женщины поняли, что он прощается с ними.
— Нет, нет, не оставайся тут, нет! — моляще затараторила Марсия и стала такой незнакомой для Ники. Куда подевалась смешливая, ироничная и самоуверенная тетка?
— Иди, иди! — с досадой отозвался монах, толкая ее в толстую спину. — Идите обе!
— Зевеаф!
Он выругался и нырнул в проулок между домами. Там сразу загрохотал шифер, зазвенела черепица. Ника увидела на крыше, почти над их с Марсией головами, монаха в черной рясе. Он махнул им в ту же сторону, куда только что указывал Зевеаф, а потом его насквозь пронзил луч плазмы, и он рухнул наземь перед беглянками. На руках у Ники начал просыпаться и хныкать Доминик.
Оцепенение Марсии прошло. Она ухватила Нику под локоть и, перекрикивая расплакавшегося младенца, скомандовала:
— Живо бежим отсюда!
Женщины ринулись к воротам — перебежками, ничего не соображая от ужаса, то и дело прячась за постройками. Зарецкой было еще хуже, чем спутнице: у нее в руках изгибался, заходясь в рёве, перепуганный ребенок, и в любой момент его крик мог бы выдать беглянок с головой. Пока же им везло: ни нападавшим, ни оборонявшимся монахам не было никакого дела до двух ничтожных пленниц серого города.
Вскоре Ника увидела сорванную створку ворот, валявшуюся посреди дороги, и тела нескольких убитых или раненых. Но обещанная свобода, которая ждала их там, за стенами проклятой крепости, придала Зарецкой храбрости и сил.
— Марсия, флайер! Смотри! — вскричала она от радости, различив вдалеке знакомые очертания. — Это за нами!
Но Марсия тут же отрезвила ее порыв:
— Не сходи с ума, там повсюду открытое пространство. Нас сразу увидят и убьют!
От флайера их отделял ров с перекинутым через него деревянным мостом, небольшой вал, поляна, переходящая в возвышенность и, само собой, минуты три быстрого бега по этой местности. Их будет видно как на ладони!