Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
Хаммон сел на кровати и озабоченно потер морщинистое лицо. Рассказать обо всем здешним ребятам? Они тут же решат отправить его назад. А когда они отправят его назад… о-о-о! Но выкручиваться-то надо!
Он не успел заметить, как и когда к нему вошел посетитель. Это был мужчина средних лет, а то и пожилой, но осанистый и энергичный.
— Господин Хаммон, я ждал, когда вы проснетесь.
— А… Снова будете вопросы задавать? Так я уж все рассказал, что знал.
— То есть, вы поняли мою предыдущую фразу? — мужчина сложил руки на груди и прошелся
— А чего же там непонятного?
— Да вы и отвечаете на том же языке, на котором я спросил… Скажите, вы полиглот? Сколько языков вам известно вообще и на скольких вы способны говорить?
— Да я вообще, кроме кемлинского, никаких не знаю, с чего вы взяли?!!
Выпалив это, Хаммон осекся. Только что он произнес слово из родного мира. Либо его примут за ненормального, как после упоминания планеты, где он жил, либо…
Мужчина избрал второй вариант:
— Господин Хаммон, я думаю, вам стоит рассказать все. Ваше положение незавидно, потому что именно сейчас мы находимся на грани войны с серьезным противником, а ваши показатели в самом главном совпадают с показателями одного из пленных.
— Это с кем, с тем сопляком в шкурах, что ли? — презрительно усмехнулся Хаммон. — Ну вы даете! С вашей-то техникой — и обижать бедных дикарей… Воюете с беззащитными народами?
Незнакомец улыбнулся, подошел к нему и протянул руку:
— Меня зовут Фредерик Калиостро. Я не думаю, что вы каким-то образом причастны к людям, напавшим на наш мир. Но, согласитесь, более чем странно: у вас тоже нет аннигилятора, однако ж вы явно не монах с Фауста и не клеомедянский дикарь. Вы понимаете любой язык, на каком бы с вами ни заговорили. И отвечаете на этом же языке, не задумываясь и без малейшего акцента, в то время как при артикуляции ваши губы движутся совершенно несообразно произносимым звукам, понимаете? Вот, взгляните.
Фредерик указал ему на зеркало. Они отразились рядом.
— Попробуем одновременно произнести одно и то же слово, хорошо? Скажем, «зеркало». И постарайтесь смотреть на меня и на себя, сравнивая, как мы это произносим.
Хаммон и сам опешил, увидев разницу их мимики.
— Теперь говорим на этом языке: «зеркало»…
Движение губ Калиостро изменилось. Хаммона — осталось прежним. Но вслух оба произнесли одно и то же слово.
— Я ничего не понимаю! — арестованный потряс головой.
— Так вот попробуйте объяснить, что за мир, из которого вы прибыли сюда? Это какая-то другая галактика или просто солнечная система, отчего-то до сих пор не попавшая в реестр содружественных миров? Именно это нам и надо выяснить, чтобы понять, как вам помочь…
Хаммон растерянно провел ладонью по своим космам.
— Мне кажется, — поежившись, он придвинулся к Фредерику и перешел на шепот, — мне кажется, это вложенные миры, мэтр Калиостро…
— Вложенные миры? Вы хотите сказать, параллельные вселенные?
— Нет-нет-нет! — Хаммон отчаянно замотал головой. — Не параллельные, — он ухватил кисть одной руки ладонью другой и сжал, — вло-жен-ны-е! Один в другом. У Фурона была гипотеза, что если все состоит из атомов, то каждый отдельный атом может быть вселенной.
— У Фридмана!
— У Фурона! Ну и вот, если бы можно было создать обстоятельства, при которых тело уменьшится настолько, чтобы проникнуть в одну из вселенных-атомов, то там тоже можно было бы увидеть целый мир, как наш. Боюсь, мэтр Калиостро, что та установка на нашем предприятии уменьшила меня настолько, что я попал внутрь самого себя… и оказался среди вас…
Взгляд серых глаз создателя «Черных эльфов» остановился. Хаммону показалось, что сейчас с Калиостро случится что-то страшное — или он начнет метать молнии, или впадет в кому.
— Согласно этой гипотезе, — торопливо продолжил арестованный, — если я попробую снова воспользоваться этой штукой, она забросит меня обратно, в то же место и в то же мгновение, как я на нее запрыгнул. И меня убьют. Я понимаю, что у вас много и своих бед, война вон… но войдите и в мое положение: не хочу я помирать. Может, придумаем чего, а?
Ни падать без движения, ни разражаться громом с молниями Калиостро не стал. Он опустил голову и покачал ею безнадежно:
— Да не только это ваша проблема, господин Хаммон. Если вы еще не поняли, то объясняю: в случае вашей смерти погибнет и весь наш мир, с миллиардами параллельных вселенных, составляющих вашу физическую сущность. Вот и все.
Хаммона передернуло от простоты и спокойствия тона, каким Фредерик поставил роковой «диагноз».
— П-почему? Почему погибнет?
— Потому что, господин Хаммон, хотите вы того или нет, хотим того мы или нет, но вы являетесь невольным создателем нашего мира. И сейчас вы не в абстрактной вложенной вселенной. Вы внутри себя.
Клеомед, пустыня, принимающий портал, август 1002 года
Над диском, еще секунду назад пустым и глухим, что-то засверкало. Лейтенанты ВО тут же оборвали беседу и подошли ближе. Несколько сержантов встали на караул. Лейтенант-женщина приготовила линзу, но тут ТДМ материализовал с десяток неподвижно лежащих на диске фигур. Впрочем, не все были неподвижны — у некоторых ритмично подергивались конечности.
— Черт, что это с ними? — проговорил лейтенант-мужчина.
Биокиборги — а прибывшие все до единого были «синтами», только в военной одежде и вооруженными, что для их братии считалось явлением исключительным — казались живыми, только полупарализованными и в любом случае основательно выведенными из строя.
— Снять их с портала, — приказала женщина и, вместо того чтобы вставить линзу в глаз, убрала ее, а затем активировала голограмму.
Сержанты стащили покалеченных «синтов» на землю и принялись их осматривать. На вопросительный взгляд женщины ее напарник-лейтенант лишь развел руками: