Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
— Хорошо, я понял, госпожа Бароччи.
Если они с Лизой на связи, это еще не значит, что кроме них на прослушке не висит еще половина аэровокзала…
Подошла моя очередь дежурить в общей палате для еще не обследованных пациентов. Было ясно, что пробыть здесь нам придется долго.
Никто не спал, кроме нескольких детей, напуганных не меньше, чем взрослые, но сломленных дремотой. Инфекционист уже начала передавать мне файлы с результатами анализов. Я не подавал виду — на меня то и дело поглядывали пассажиры — но чем дальше, тем больше утрачивал надежду увидеть хоть кого-то не зараженного. И профилактическими дозами антибиотиков здесь уже не обойтись. Лечить придется по
— Звонок был дезинформацией, — сказал я, и многие вздрогнули от неожиданности, а кто-то не сразу и понял, о каком звонке речь, поглощенный страхом перед чумой. — Да, спекулатам удалось отрезать нас от внешнего мира, но это совершенно не означает, что им удалось захватить всю планету. Руководство сейчас ищет каналы связи с правительством. Ваше дело, господа, выздоравливать. Наше — лечить. Сейчас не те времена, когда от этой болезни умирали.
— Но у вас, наверное, не хватит лекарств… — робко подала голос какая-то молодая женщина в углу, и в темноте я различил только ее блестящие глаза.
— Лекарств хватит. Просто слушайтесь медиков, просто будьте одним организмом, у которого заработал иммунитет…
С дальней кровати поднялся сегодняшний нахрапистый и пошел ко мне. На лице его поигрывала усмешка.
— Ладно, теперь моя очередь, — сказал он.
Я не сразу понял, о чем он толкует, мои мысли были заняты другим. А он завернул рукав рубашки и показал один из шрамов:
— Я вот об этом, док. Мы ж, вроде, договаривались?
Спорить было бессмысленно, тем более что мне действительно было любопытно происхождение этих страшных ран.
— Я дрессировщик, док. Такая вот редкая в наше время профессия.
Кто-то из женщин презрительно фыркнул, но нахрапистый только двинул головой в сторону звука, будто желая сказать: «Вот они, трусливые обыватели! Такие они все!»
— Меня звать Хью Иглз, я династийный укротитель. У нас все в семье в этом деле подвизались, вот и я наперекор не пошел. С малолетства на манеже, сами понимаете. Ну и, ясное дело, не свинок морских дрессирую. У меня пятеро тигров и две львицы, всех слепыми сосунками помню, на моих руках повырастали… — он хлебнул что-то из плоской фляжки.
— Это что, господин Иглз?
— Ну начина-а-ается! Виски это, док…
Да… Нет предела человеческой глупости…
Я забрал у него фляжку и объявил остальным, что если они хотят пустить лечение на ветер, то пусть употребляют побольше спиртного. Хью угрюмо посмотрел на меня, как будто я был кем-то из его тигров или львов, но возражать не стал. Хотя, думаю, его порадовала бы картина моих прыжков через горящий обруч под щелканье его кнута…
И тут я не поверил своему глазу — тому, в котором стояла линза с файлом исследований крови. Тот юноша, сосед Хаммона, клеомедянин Эфий, оказался полностью здоровым. При том, что и сам Хаммон, и приставленные к ним обоим офицеры заразились.
— Перепроверьте, пожалуйста, пробирку 2877, - не сводя глаз с Хью, сказал я лаборанту по внутренней связи.
— Что? — не понял дрессировщик и по-собачьи нагнул голову к плечу.
— Это я не вам. И что ваши тигры, господин Иглз?
Так, офицеры Маркус и Сантос, а заодно и клеомедянин Эфий сейчас в соседнем секторе. Сейчас этот укротитель расскажет свою историю, и я пойду меняться с тамошним дежурным. Хочу посмотреть на этого юношу еще раз. Только бы анализ оказался корректным и Эфий действительно каким-то чудом не заразился!
— …Выступаем, значит, минуты три. Все своим чередом, эти сидят, порыкивают. Но Стэн, скотина, так и косит глазом на меня…
— Простите, Стэн — это?..
— Тьфу
— В двух последних жизнях — нет. В остальных — не помню.
— В общем, чудом меня из-под него вытащили. Он не особо-то и хотел меня уходить, снова проверял. Но, как говорил штопавший меня эскулап, я походил на фарш, пропущенный через мясорубку на два раза. Три месяца в реанимации, полгода лечился.
— Так вам, таким, и надо… — отчетливо прошипела все та же дама. — Издеваетесь над животными!
— Да нет, мисс, то еще не издевательство было. Это вот сейчас их всех в джунгли отвезли и отпустили. Ясное дело — не выжить им там, они пять поколений с нами жили, где им в дикой природе…
Мужчины оказались менее сентиментальны. Кто-то поинтересовался, что же было с тигром Стэном дальше и кем теперь работает Хью.
— Да кем, кем… Дрессировщиком и работаю. А кем мне еще, я же, вроде, ничему больше и не обучен. Всю жизнь на манеже. А вот со Стэном мне надо было разобраться, чтобы дальше работать. У них ведь, тварей, иерархия, у всех. А тут он авторитет вожака, получается, пошатнул. И теперь любой на мне мог бы свои клыки и когти опробовать. Сволочная психология, а что поделаешь? С тиграми жить… как там дальше-то? В общем, поправился я, вернулся в цирк, подхожу к клетке со Стэном, тот аж вскинулся весь — и в рев. Глаза злобные: увидал добычу недоеденную. Я велю ассистентам все клетки передвинуть так, чтобы всем тиграм и львицам видно было, что дальше произойдет. Когда они это сделали, я взял в руки большой нож мясника — надо ж было как-то уравнять наши шансы со Стэном — и вошел в клетку. Стэн не сразу кинулся: обалдел от моей наглости. Ишь ты, фарш сам в клетку лезет. А те глазеют, глаз не сводят. Все понимают, сволочи полосатые, ждут! В общем, схлестнулись мы. Ассистенты, ясное дело, в крик. Кто орет, чтобы врача вызвали, кто-то за ПО побежал, а еще пожарный со шлангом потом рядом оказался. Но мне не до того. Схлестнулись мы со Стэном. И вижу: струсил он. Я ведь им столько лет вожаком был, а он на меня пасть открыть посмел. И эта его трусость во мне только злость усилила. Он боится, а сам момент поудобнее выжидает, чтобы прыгнуть поудачнее и порвать. А во мне ярость клокочет, думаю: сейчас голыми руками твою полосатую шкуренку изорву, тварь ты такая. И ведь прыгнул. Не помню уж, что там и как дальше было, пришел в себя, когда Стэн на досках протянулся, а я все еще его тем ножом кромсаю, реву, нога снова располосована, но других ран нет. В общем, теперь эти черти полосатые одного моего взгляда слушаются. Такая вот история. А дока того я очень зауважал. Я ведь и правда фаршем был после Стэна…
Грустно стало мне. И я без сожаления ушел из той палаты, чтобы поменяться с коллегой.
Земля, Нью-Йорк, аэропорт Мемори, сентябрь 1002 года
— Лиза, ты уверена? — Джоконда не сводила глаз с Вертинской.
Втроем: она, Фанни и Лиза — они стояли в неработающем лифте и говорили чуть ли не шепотом. После дезинфекции павильона аэровокзала все, кто находился внутри, наконец-то смогли избавиться от надоевших спецкостюмов и шлемов.