Тень воина
Шрифт:
Марк нахлестывал лошадей, постепенно остывая. Мысли в голове перешли с галопа на шаг. Хотя одна беда от них отстала, зато другая делалась все ближе и ближе.
Ворота в порт наверняка охранялись. Не так-то просто будет пробиться сквозь стражу, что охраняла выход из порта в город и брала сборы с иноземных купцов. Он и сам не раз бывал тут и помнил, что воинов там хватало… Он замотал головой и даже зашипел от огорчения. Ай, как кстати пришелся бы там богатырь Гаврила Масленников, любимец Богов и Киевского князя!
Марк бросил взгляд вниз, боясь оторваться от дороги. Гаврила лежал
– "Только б до ворот его довести!" - подумал купец.
– "Только б там его опять на ноги поставить, да напугать!" Может быть, так оно и вышло бы, но Мусил спутал все карты. Он тоже думал о входе в порт и страже, что охраняла его.
– Там стража!
– крикнул он, посчитав, что Марк слишком быстро едет. Гаврила, до этих слов спокойно лежавший, забился, поднялся, разбрасывая товарищей. Начальника купеческой охраны подбросило вверх, но он каким-то чудом удержался на повозке. Марк повернулся и увидел как Гаврила, словно медведь из-под завала, вылезает из-под облепивших его тел.
– Держите его!
– крикнул купец, но куда там… Масленников протяжно закричал, лошади рванулись в разные стороны и под этот крик повозка налетела на столб и развалилась. Сбитое с оси колесо покатилось по улице и пропустив поворот со всего маха врезалось в стену, усеяв землю вокруг себя мелкими щепками. Все смешалось. Лошади рванулись вперед, а люди покатились в пыль. Гаврила ничего не видя и не чувствуя вышел из пыльного облака и, не разбирая дороги, пошел вперед. Стену на своем пути он заметил только тогда, когда камни из пролома рухнули ему на голову. Тут колени его подогнулись и он упал, ничего не чувствуя и ни о чем не помня.
Несколько мгновений товарищи его раскрыв рты смотрели, как каменные глыбы рушатся вниз, погребая героя под собой. Никто ни слова ни проронил пока Марк не поднялся с земли. Отбросив в сторону придавившее колесо, он первым бросился вперед, взбежал на кучу обломков и заглянул за стену. Груда щебня то поднималась, то опускалась. Любимец Богов и Киевского князя еще дышал.
С облегчением в глазах купец повернулся к товарищам…
– Откопайте его!
– крикнул он.
– Быстрее.
Понятное дело, задерживаться тут никому не хотелось. Люди молча обступили груду камней и начали растаскивать ее, добираясь до дергающегося под камнями тела, а сам Марк боком протиснулся на другую сторону и сделал несколько шагов вперед.
Одним взглядом купец обежал причал. Три корабля. Два парусника и галера. Времени на выбор у него не было. Нужно было правильно угадать с первого раза.
Над причалом носились чайки. Ветер с берега шевелил снасти, заставляя спущенные на палубы паруса время от времени вздуваться неровными пузырями. Парусники сидели низко, около них не было ничего, а вот около галеры суетились несколько человек, перетаскивая какие-то тюки с берега на палубу.
Позади послышался топот ног, несдержанная ругань. Марк обернулся. В проломе никого уже не было. Все беглецы стояли кучей, поводя мечами по сторонам и только грязно-белый от каменной крошки, Гаврила безжизненно висел на плече у Мусила, да облачко белой пыли оседало на землю, словно не сквозь стену
Купец жестом подозвал их к себе. Осторожность еще пересиливала страх, заставляла их медлить, и Марк подстегнул их.
– Быстрей, быстрей! Бегом! На галеру, пока по стреле в задницу не получили от благодарных городских властей…
Наверное, вид их был достаточно грозен, так что те, кто носил тюки, не желая наживать себе неприятностей попрятались на берегу. Защищать хозяйское добро навстречу им выбежал только один надсмотрщик. Люди, так и не успевшие еще по настоящему прочувствовать, что такое быть рабом, по доброте своей просто выбросили его за борт, как и троих выскочивших на шум то ли слуг, то ли моряков. У тех хватило ума молчком доплыть до берега и только там, скрывшись за мешками заорать, призывая стражу.
Под эти вопли, не без суеты, но слаженно и быстро незваные гости обрубили якорный канат и начали поднимать парус.
Положив Гаврилу около мачты, Марк спустился вниз. В темноте, освещенной несколькими светильниками, да случайно залетевшими сюда в палубные щели солнечными лучами, сидело десятка два гребцов. Тут пахло неволей, и даже свежий ветер, что высвистывал на палубе в снастях, казалось, боялся залетать сюда и потревожить запах беды.
Марк не стал ничего объяснять гребцам, просто крикнул в утробную темноту:
– Дружней навались, ребята. За волей, за своим счастьем плывете!
Галерники не ответили. Только кто-то завозился в темноте, кто-то очень знакомо звякнул цепями. Марк шагнул ближе, поднес светильник к первому ряду. Безразличные лица, потухшие глаза… То, что он говорил не касалось их. Слова "воля и счастье" были за пределами привычной им жизни. Марк не стал никого уговаривать. Не раздумывая, он поднял колотушку и ударил в барабан, задавая ритм.
Звук вдохнул жизнь в невольников, дал жизни смысл. По рядам прошло волнообразное движение, дерево заскрипело о дерево, весла поднялись и опустились.
Кто-то неразличимый в темноте спустился вниз и начал командовать.
– Навались! Раз! Раз! Раз!…
Марк сунул ему в руки колотушку и пошел наверх.
Безлюдный берег быстро уходил за корму. Мусил, вставший позади, сказал:
– Пока везет. Гаврила-то каков, а?
– Каков ни был, а весь вышел, - ответил Марк.
– Теперь на себя только надежда, да на случай.
– Да на шторм.
Мусил кивнул за спину, где на горизонте клубились тяжелые облака.
– От стражи ушли, а от непогоды…
– У шторма больше милости, нежели чем у Императора.
Они не успели обсудить так ли это, как от недалекого еще берега отвалили два корабля. Мусил бросил взгляд на мачту. Ярко-красная лента, привязанная на самой верхушке, рвалась по ветру, выплясывая какой-то танец.
– Ставьте парус! С ветром уйдем!
Парус взлетел на мачту, и корабль ощутимо прибавил в ходе, отрываясь от преследователей. Сколько времени прошло - никто не считал, но вскоре и там поймали ветер.
Гаврила пока в голове у него не наладилось, смотрел на это отстранено, а когда ветром всю муть из головы выдуло, кряхтя поднялся, и тоже встал у борта.