Тень якудзы
Шрифт:
«Сколько же мне было тогда? Четыре года? Три? И с чего это я тут как старый дед в воспоминания ударился?»
Но вспоминать было приятно, и Витек не противился возникновению картин детства, возникающих в мозгу без каких-либо объективных на то причин.
«Так бы валялся и валялся…»
— Балдеем? — звонко спросили прямо в ухо.
Витек прищурился одним глазом и медленно повернул голову.
— Угу, — сказал он.
— Не надоело?
— А по фиг, — протянул Витек, снова переводя
— Вставайте, граф, вас ждут великие дела, — сказала Александра, слегка пиная лежанку.
— А без меня никак?
— Никак.
В голосе Александры послышалось раздражение.
— Шурик, а как сделать, чтобы ты свалила, а? — мечтательно произнес Витек.
— Ч-е-г-о?
— Ну вот как, а?
— Каком кверху.
Мощный удар ногой пришелся в ножку лежанки. Деревянная ножка в толщину руки взрослого мужчины переломилась, словно спичка. Под весом Витька лежанка накренилась, и он скатился на пол. Вскочил на ноги, удивленно посмотрел на пучок щепы, оставшийся от ножки, и перевел взгляд на Александру.
— На гнилой койке спать уложили, да? — высказал он предположение. — Сэконд хэнд времен татарского ига?
— Хочешь, тебе ногу сломаю? — спросила Александра.
Витек хмыкнул.
— Смотри, как бы ломалка не отвалилась.
Он с хрустом потянулся. Александра смотрела на него как-то зло и неприятно.
«Вот звереныш. Того гляди — вправду бросится. И чего с ней делать? В душу не дашь, у них ведь куда не ткни — везде детородные органы».
— Ладно уж, хватит собачиться, — сказал он примирительно. — Рассказывай, чего хочется.
— Хочется треснуть тебе между глаз, — честно призналась Александра. — Но это подождет.
Витек улыбнулся про себя, но промолчал.
— А как это я здесь оказался? — спросил он. — Приехали с Афанасием, вошли… а дальше ни черта не помню, как отрезало…
— Да, небось, в кабаке нажрался или там же в очередной раз по голове получил и здесь отрубился. Или и то и другое вместе. Пошли, лучше в баре посидим, пошепчемся, чем ерундой страдать, — сказала Александра.
«Может, и получил, — подумал Витек. — А может, и не в баре. Только правды теперь все равно не узнаешь».
Он покрутил головой. Шея не болела. Почесал затылок. Свежих шишек на нем не обнаружилось.
«По голове не били — и на том спасибо. А может, я уже адаптировался? Набили череп как кентусы у каратилы — сколь не молоти, все как с гуся вода… Ну что ж, в бар — так в бар…»
Черная панель послушно отъехала в сторону, как только Александра подошла к стене. За ней шел такой же черный коридор, оканчивающийся дверьми лифта.
«Что у них здесь, пыточная что ли? — подумал Витек, оглядываясь на свою спальню, если к месту его пребывания можно было применить это слово. — Или комната психологической загрузки?»
…Посетителей в баре не было. Вероятно, по случаю раннего утра. Через стеклянную стену было видно, что солнце еще только-только высунуло край лысой макушки из-за крыш далеких «хрущоб».
За стойкой кемарил бармен с волосяным хвостом на макушке, косящий имиджем под Бандераса. Заслышав цоканье Александриных каблучков по полу, бармен проснулся и сделал стойку. В его воловьих глазах появилось масляное выражение «а ля мачо-всегда-готов».
— Вроде у вас тут всегда за стойкой девчонки были? — спросил Витек. — Или я чего-то не догоняю?
— По Насте соскучился? — язвительно осведомилась Александра.
— А хоть бы и так.
— Свалила твоя Настя. Тогда, после вашего ресторана позвонила, сказала, что больше на работу не выйдет и ноги ее здесь не будет. Даже за расчетом не зашла. Думаю, что и тебе домой она вряд ли звонила с благодарностями за отлично проведенный вечер.
— Понятно.
Настю было, конечно, жалко. Процентов где-то на пятьдесят от возможного. Но… Почему-то на остальные пятьдесят крутилась мыслишки, типа «и хрен бы с ней» и чуть ли даже не «слава богу».
В последнее время Настя стала раздражать. Вечными «не так свистишь, не так летаешь», намеками на создание «ячейки общества», потерявшими прозрачность после приобретения машины и относительной финансовой стабильности. И слюнями на подушке в том числе. Которые почему-то стали резать глаза именно в это самое последнее время.
Потеря подруги переживалась легко еще и потому, что над противоположной частью стола под черным шелковым кимоно в такт движениям его обладательницы завораживающе колыхался роскошный бюст, не стесненный объятиями бюстгальтера. Потому, что поддерживать там ничего было не надо. Все и так стояло дай боже каждой Евиной дочери такое. Незабываемая картина на кровати сестры тут же всплыла перед глазами Витька…
Всей своей спиной изображая «чего изволите», мелким бесом подъехал к столику хвостатый «мачо», неся на подносе потный стакан клубничного свежевыжатого сока. Расплылся в улыбке.
— Вам как всегда.
Поставил поднос на стол, трепетно, словно драгоценный алмаз, сгрузил стакан, скользнув масляными глазками за отворот кимоно Александры и, кисло показав Витьку ряд отбеленных зубов, вопросил:
— А вы что желаете?
«А мы желаем треснуть вам в грызло, — для самого себя неожиданно зло подумал Витек — и сам себе удивился. — И чего это я на него окрысился? Красивая телка, понятно, что у мужиков слюнки капают. Мне-то чего? Один хрен, такую кобылицу на бэушном внедорожнике не объездишь. Пожалуй, такая сама кого хочешь объездит».