Тень
Шрифт:
– Что это?
– «Святая вода», – небрежно ответил Владимир Иванович. – Газ из специально синтезированных нейротоксинов. Для человека безвреден. Действует только на стригоев.
– Я не про газ. Я… про это. – И Андрей кивнул в сторону ростовщика.
Мандельштауб, стоя на коленях, пытался приделать к звериной морде оторванный лоскут кожи.
– Ты испортил мне личину, р-регистратор! – прорычал он. – Знаешь, во сколько она мне обошлась?
– Скажи спасибо, что голова на месте, – отчеканил Владимир Иванович.
Мандельштауб
– Ты превысил свои полномочия, регистратор. Я буду жаловаться твоему начальству.
– Жалуйся, кому хочешь, – холодно обронил Чигур. Затем прищурил голубые глаза и холодно произнес: – Сегодня утром этот парень приносил тебе перстень, и ты согласился заплатить ему пять тысяч долларов. Потом ты вышел в подсобку и кому-то позвонил. Я хочу знать, кому.
Иосиф Самуилович прищурил налитые кровью глаза и глухо пророкотал:
– Я не понимаю, к чему эти вопросы. Я не нарушил условий регистрации. Назначать цену за товар – мое законное право.
Несколько секунд Чигур внимательно смотрел на ростовщика, а потом вскинул трость и хлестнул его плоской стороной по щеке.
Голова кровососа мотнулась в сторону, но тут же вернулась в исходное положение, а из приоткрытого рта вырвалось змеиное шипение.
Владимира Ивановича это, однако, ничуть не смутило.
– Дошипишься, тварь, – с угрозой сказал он и снова поднял трость. – Мне повторить свой вопрос?
Мандельштауб потрогал когтистыми пальцами рубец на щеке, с ненавистью посмотрел на Владимира Ивановича, потом плотно сомкнул губы и отвернулся.
Некоторое время Владимир Иванович размышлял, затем повернулся к полке и взял с нее фотографию в рамочке. На снимке была изображена улыбающаяся брюнетка.
– Твоя супруга? – небрежно осведомился Чигур. – Симпатичная.
Немного помедлив, Владимир Иванович достал из кармана мобильник, нажал на кнопку и прижал трубку к уху.
– Алло, Игнатьев? – сказал он в трубку. – Чигур беспокоит. Будь добр, пошли людей в квартиру стригоя Мандельштауба, пусть задержат его жену. Нет, церемониться не надо. Если окажет сопротивление – применяйте силу.
По уродливому лицу стригоя пробежала судорога.
– Вы не имеете права! – рявкнул он. – Моя жена – человек!
Чигур прикрыл трубку ладонью и сухо проговорил:
– Она связалась с тобой, упырь, и тем самым поставила себя вне закона.
– Хорошо! – выдохнул Мандельштауб. – Ваша взяла! Я все расскажу, только отмените вызов!
Владимир Иванович убрал ладонь и проговорил в трубку:
– Алло, Игнатьев. Вызов на квартиру Мандельштауба отменяется. Да, уже разобрались. И тебе того же.
Убрав телефон в карман, Чигур пристально посмотрел на Иосифа Самуиловича и сказал:
– Я слушаю тебя, стригой.
– Одну секунду.
Иосиф Самуилович протянул руку и взял со стойки флакон канцелярского клея, затем выдавил несколько капель на лоскут кожи, болтающийся на щеке, и попытался приладить его на место.
Андрей не мог больше смотреть на это без отвращения и тошноты и поспешно отвернулся.
Что-то привлекло его внимание, какое-то едва заметное постороннее движение. Андрей окинул взглядом комнату, затем поднял взгляд на потолок, и рот его сам собой раскрылся от изумления.
Потолок в ломбарде был навесной, составленный из одинаковых квадратиков с вентиляционными отверстиями. И Вершинин готов был поклясться, что по потолку растеклось что-то, похоже на бесцветное, прозрачное желе. Строило ему это понять, как прозрачный студень на потолке завибрировал и стал быстро собираться в комок и словно бы отклеиваться от потолка, густея и приобретая форму и цвет.
Все это происходило очень быстро. Не прошло и трех секунд, как темный сгусток, похожий на человеческую фигуру, подобно огромной капле масла, упал на пол и быстро выпрямился в полный рост, оказавшись лицом к лицу с Андреем.
Это был человек. Высокий, плотный, с розовыми глазами и снежно-белыми волосами. Не успел Андрей справиться с изумлением, как альбинос резко вскинул руку.
Лоб и щеки Вершинина обдало лютым холодом, будто он окунул лицо в прорубь, а потом страшная сила отбросила его в сторону, и он едва не захлебнулся порывом ледяного воздуха.
Грудь пронзила острая боль. На мгновение Андрею показалось, что этот воздух выморозил ему легкие. Он закашлялся и с изумлением понял, что изо рта у него – в облаке белого пара – вылетели мелкие и колкие кусочки льда.
Альбинос быстро скользнул к Владимиру Ивановичу.
– Сзади! – крикнул Андрей.
Повторять дважды не понадобилось. Чигур молниеносно развернулся и занес трость для удара, однако альбинос схватил его руку белыми пальцами и сильно сжал. Раздался треск, и рука Владимира Ивановича покрылась наледью.
Чигур резко ударил альбиноса головой в переносицу. Тот слегка отпрянул, но успел вырвать трость и отшвырнуть ее в сторону. А потом схватил Владимира Ивановича за горло. Лицо Чигура посинело, губы и волосы покрылись инеем. Подрагивая от ледяного холода, Владимир Иванович проговорил:
– Приказываю тебе сдаться, маг. И покажи мне свою регистрацию.
Альбинос усмехнулся:
– Мерзкий человечек. Как смеешь ты указывать мне?
– Ты на моей земле, мороженщик, – выдохнул вместе с паром Владимир Иванович. – Предъяви регистрацию, или я.
– Что ты?
Владимир Иванович усмехнулся и вдруг резким ударом отбросил от себя руки мага. Вцепившись друг в друга, противники закружились по комнате, швыряя друг друга спиной об стену. Комната наполнилась грохотом ударов, облаками пыли, льда и штукатурки.