Теневая месса
Шрифт:
— Зачем ты это сделал? — выпалила она обвинительным тоном.
— Ни один чародей больше не погибнет от руки подонка, — прошептал он, закрывая глаза.
Иветта прижала изодранную ладонь к его щеке. Рихард быстро слабел, но всё же открыл глаза. Во взгляде усталость и боль. В нём сотня утомлённых бесов, наблюдающих за Иветтой, протягивающих к ней бледные горячие руки, ожидающих.
Вдох-выдох.
Сердце наполнилось кровью и белым пламенем.
Она наклонилась к Рихарду, целуя его в приоткрытый рот. Пространство вокруг них дрогнуло и заискрило от силы,
У него были мягкие губы. Солоноватые от её слёз. Она прижималась к ним недолго, ровно столько, сколько требовалось для исцеления. Да и исцелением это толком не назвать. Рана не затянется, если не вытащить болт.
Невесомый поцелуй. Ничего не значащий поцелуй.
Она отстранилась, не решаясь посмотреть на него. Голова кружилась. Силы начинали покидать её.
Рихард полез здоровой рукой в карман куртки и вытащил что-то оттуда. В ладонь чародейки скатился прохладный медный овал. Медальон.
Она сжала его в кулаке и подняла глаза на керника. Он снова улыбнулся.
— Тебе он не понадобился.
Иветта повела плечами и обеспокоенно поглядела на болт в его плече. Здесь потребуется настоящий целитель, а не её жалкие попытки вылечить рану с помощью эламансии.
— Повезло, что илиары решили вмешаться именно сейчас, — пробормотал Рихард. — Три недели назад Инквизиция сорвала встречу короля Славлена и эльфов Грэтиэна… Они убили короля. Об этом мы узнали только при прибытии в Черепаховую бухту.
Магичка кивнула, не особо разбирая, что он говорил. В ушах всё ещё стоял гул от взрыва. Она бросила взгляд на Диту. Та пришла в себя и пыталась сесть, держась на полки шкафа. Снаружи в коридоре слышался треск боевых заклинаний, громкий даже при шуме в голове у Иветты.
— Потом всё расскажешь. Нам нужно найти более безопасное место, — проговорила магичка, удивляясь, как она ещё была способна трезво мыслить и осознанно говорить.
Рихард не сдвинулся с места:
— Лек планировал через пару дней выступить на Грэтиэн.
— Теперь ему придётся отложить свои планы.
Дита застонала, вытягивая перед собой покрытые волдырями ожогов ноги. Иветта только сейчас смогла хорошо разглядеть их, и к горлу мгновенно подкатила тошнота. Она видела, как её наставница изо всех сил игнорировала боль.
— И что дальше? — спросила она, пытаясь придать своему голосу прежнюю строгость.
У Иветты защемило в груди.
— Мы отправим чародеев в Китривирию, — отозвался Рихард.
— Мы никуда не уйдём, — заявила Дита твёрже. — Наш долг — остаться здесь и сравнять все храмы Матери Света с землёй.
— Что-то мне подсказывает, что Фанет останется с вами, — хмыкнул Рихард и скривился, когда случайно шевельнул раненым плечом. — Рано или поздно он ослушается царя. Он давно мечтал об этой войне
— Нам надо выбираться отсюда, — повторила Иветта.
Из коридора доносились жуткие крики. Стрекотание заклинаний участилось.
Рихард вскинул голову.
— Погоди… — он нахмурился. — Где Лета? Она с тобой?
Иветта ощутила, как внутри неё всё леденеет при звуке этого имени. Она так старалась забыть о том, что Катэль сделал с Летой, что у неё это почти получилось. Это была особо болезненная рана, развороченная страхом и неведением.
Она отвела взгляд, размышляя, что сказать Рихарду. Что сказать остальным. Какие слова найти для этого.
— Она не в Тиссофе, — выдавила чародейка в конце концов. — Но я знаю, куда он забрал её.
***
— Прибыл Соторнил с дарами.
Безмолвие окружило каменные стены, мгновение назад пронизанные оживлёнными разговорами и приглушённой игрой музыканта на клавикорде. Все взгляды устремились к робкому слуге, глаза которого пересчитывали трещины в полу, только бы не смотреть ни на кого из придворных. Каждому в зале было слышно, как пугливо билось его человеческое сердце. Впрочем, он никого надолго не заинтересовал из-за слишком видимого количества ран на шее, которые не мог скрыть даже его пёстрый кашне с цветочным узором.
Лица придворных обратились к императрице, восседающей на обитом лиловым бархатом троне. В зале не горели свечи. Лишь лунный свет, просачивающийся через витражный потолок, выливался серебром на обнажённые руки и плечи. Справа от неё встрепенулся эльф в чёрной мантии и поправил капюшон костлявыми пальцами, надвигая его на лоб. Сонная пелена на его глазах чуть рассеялась, и он с толикой интереса посмотрел на слугу. Склонившийся над императрицей с другой стороны Мину выпрямился и спрятал за спиной железную кисть, заменившую ему совсем недавно отрубленную. Владычица Империи Доэквор не захотела его так просто отпускать и вонзила маленькие ноготки ему в предплечье. Мину едва заметно скривился и вновь сгорбил спину, приблизившись к ней.
Императрица прошептала ему что-то на ухо, беззвучно рассмеялась и только потом поглядела на слугу, замершего у приоткрытой двери.
— Пусть войдёт, — отвечала Тишлали.
Двери распахнулись настежь, и в зал вошёл сияющий белоснежной улыбкой вампир с длинными чёрными волосами, собранными в хвост на затылке, и носом, похожим на птичий клюв. Насыщенно-красные зрачки впились в императрицу. Улыбка стала ещё шире. На нём был простенький серый камзол, расшитый, однако, мелкими аметистами на воротнике и рукавах. На ногах сехлин носил кожаные сапоги с голенищем выше колена.
Он медленно продефилировал к трону, и стража за ним провела в зал немолодого мужчину и девушку, скованных железными кандалами. Мужчина был гол по пояс и неплохо сложен для своих лет. На груди и животе красовались шрамы, сильно выделяясь на фоне идеально светлой кожи. Грязные седые волосы висели сосульками и закрывали лицо.
Девушка смотрела перед собой, высоко подняв голову. Странные глаза слегка светились при тусклом освещении зала. Придворные долго вылизывали её взорами, с удивлением переговариваясь между собой о том, что, очевидно, эта девушка совершенно не боялась находиться здесь.